Кукла

Мама была одета в ночную сорочку с наброшенным сверху пледом, который придерживала рукой. Лицо походило на неряшливую, второпях напудренную маску. Возле рта пролегли глубокие морщины, глаза отекшие. В этот момент от маминой красоты не осталось и следа. Просто женщина средних лет после бессонной ночи. Разительная перемена бросалась в глаза, и девушке стало жалко мать. Ужасно, что ее застали такой изнуренной и поблекшей.

— Ох, мамочка, прости! Мы тебя разбудили?

На мгновение в комнате воцарилась напряженная зловещая тишина, а потом мама вымученно рассмеялась, и звук этот был отвратительным. Ее лицо побледнело, как у дяди Джона.

— Значит, я с самого начала не ошиблась, и это не плод моей фантазии. Все эти тайные переглядывания и перешептывания по углам. Сколько же времени продолжается интрижка? С твоего возвращения из Парижа? Или она началась еще прошлым летом? Ты слишком шустрая для своих лет. Могла бы из приличия найти развлечение на стороне, не в моем доме.

— Любимая… — торопливо перебил дядя Джон и продолжил запинаясь: — Уверяю тебя… ничего предосудительного… спроси беби… попросила куда-нибудь ее сводить… я и в мыслях не держал… полная нелепица. — Ложь, облаченная в короткие отрывочные фразы, звучала неубедительно даже для стоявшей рядом молоденькой девушки.

Но разгневанная женщина пропускала мимо ушей убогие оправдания, сосредоточив все внимание на дочери. Беби — бесстыдная лгунья! — плела козни за спиной у родной матери. А мужчина здесь и вовсе ни при чем, так, жалкая тень.

— Как ты посмела! — выкрикивала мама. — Как посмела вернуться из Парижа и вести себя словно дешевая уличная девка? Не успела появиться в доме, а я уже поняла, чего ты добиваешься. По глазам прочла. Да, надо отдать должное, действовала ты аккуратно, не выставляла своих намерений напоказ! А ведь уже решила его заполучить, верно? Не могла найти кого-нибудь другого? Нет, именно он! А меня ведь предупреждали, что соплячки твоих лет вытворяют подобные штучки. Обязательно надо завоевать чужого мужчину. Думаешь, я стану его делить с тобой?

Девушка не отвечала и только с ужасом смотрела на мать, сгорая от стыда и борясь с подкатывающей к горлу тошнотой. Осознание случившего кошмара огненным клеймом жгло мозг. Мама и дядя Джон в Лондоне, в Париже и Каннах. Все эти годы он приобретал билеты, водил машины, делал покупки и оплачивал счета. Ел у них в доме, и так продолжалось день за днем, ночь за ночью. Значит, мама и дядя Джон…

Маленький прилизанный человечек с тонкими усиками носил за ними багаж на вокзалах, подавал хлеб с маслом во время чаепития, отвечал на телефонные звонки и вел запись всех намеченных встреч. Радостно потирал руки, когда пребывал в хорошем настроении, подобострастный и угодливый дядя Джон. Теперь все понятно. С утратой красоты мама превратилась в испуганную ревнивую женщину, испытывающую зависть к собственной юности. А дядя Джон, велеречивый и лживый, хотел завести новый роман.

Так, значит, взрослая жизнь — это череда грязных интимных связей, запутанных и мерзких. Ни очарования влюбленности, ни романтических отношений. И ей тоже придется играть по установленным правилам: лгать, научиться жестокости и носить ту же маску, что и мать. Девушка осталась в гостиной одна. Дядя Джон с мамой ушли наверх, откуда слышался ее визгливый, как у торговки рыбой, голос. Впервые в жизни беби видела мать такой вульгарной. А дядя Джон напрасно умолял и оправдывался, цепляясь руками за ее плечо.

— С Новым годом! С новым счастьем!

К ней тянулось множество рук, в ухо кричали чьи-то голоса, и оркестр громко играл веселую мелодию. Праздничный вечер стал полным триумфом. Оглушительный успех. Со всех сторон улыбающиеся лица и дифирамбы в ее честь.

— С каждым днем ты все больше становишься похожа на мать. Чудесно, правда? Какая радость для вас обеих, совсем как две сестрички!

Стрелки часов приближаются к полуночи, и скоро старый год уйдет в небытие. По ресторану летят разноцветные ленты: синие, оранжевые, зеленые. Пожилые люди в бумажных колпаках швыряют маленькие желтые шарики в незнакомцев за соседним столиком. Пол усыпан серпантином, который обвивается змейками вокруг ног бурно веселящихся пар. Не осталось ни клочка свободного пространства. Прижатые друг к другу разгоряченные потные тела колышутся, словно море, подпрыгивают, наклоняются над столиками, смеются через плечо партнера. Настоящее вавилонское столпотворение. Мужчины что-то выкрикивают и свистят, женщины истерично повизгивают. Словно стая крыс на тонущем корабле.

— С Новым годом! С новым счастьем!

— Правда, чудесно? Тебе нравится? — спрашивает возле уха чей-то голос.

Она пытается что-то сказать, улыбнуться в ответ, но чувствует, что все вокруг насквозь пропитано фальшью. И льстивые слова — сплошная ложь. Собравшимся здесь людям известно про маму и дядю Джона. Много лет они знают правду. Двусмысленные кивки, улыбки и приглушенное перешептывание лишний раз это подтверждают. Они все понимают и сейчас ждут следующего хода в игре: первого ревнивого взгляда и проявления соперничества.