— Часы папкины сюда! Или я тебе глаза выцарапаю! — угрожающе подаётся корпусом вперед, готовая осуществить задуманное.
— Папкины — это святое. Я бы тоже… — замолкаю. Просто вкладываю часы ей в руку.
— Тебе твои родители в детстве не донесли, что воровать — нехорошо? — осведомляется деловито.
— Саша! — её окликает какой-то кавказец. — Мы едем?
— Да. Сейчас иду!
— А ты, я смотрю, времени зря не теряешь. Парниша рядом. Двойные стандарты, Саня! — склоняю голову и оценивающе прохожусь взглядом.
— Какие двойные стандарты? Это мой друг!
— Дружбы между мужчиной и женщиной не бывает.
— Бывает!
— Глупая твоя голова, спорим, что нет?
— Я вернулся!
Поворачиваемся к Черепанову, держащему в руках невероятной красоты букет.
— О, молодец, ты отлично справился с поставленной задачей!
— Красиво, да? А, Сань? — спрашивает он у Рыжей.
— Быстро сказала, что красиво! — ловко снимаю с неё фуражку. Или бирет. Хер знает, как оно правильно называется.
— Ещё раз так сделаешь и…
— Череп, мне идёт? — вытягиваюсь по струнке и прикладываю к виску пальцы, отдавая честь. — Служу России!
— Идёт, Ясь! — ржёт Череп.
— Отдай, дура! — ерепенится Сашка, отбирая свой ментовской головной убор.
— Здорово, что вы… целы. Не подрались? — Антон переводит взгляд с меня на неё.
— Да мы ваще, по ходу, поладим, — резюмирую так сказать. — Эта ваша Харитошка ничего так в принципе, при всех очевидных минусах, — тыкаю пальцем на нашивку «полиция». — Ладно, закругляемся. Погнали! Закинешь меня в автосервис и поедешь к Ангелине.
Не прощаясь, забираюсь в тачку. Хочется погреться. Замёрзла как собака.
Пока Антон остаётся потрещать с Рыжей, достаю свой телефон из бардачка.
Ладони зудят. Так охота написать чё-нибудь Дымницкому. А лучше вообще позвонить, да? Узнать, как он себя чувствует и чем там занимается.
Да. Точно.
Нахожу его номер в списке контактов и уверенно тыкаю на вызов.
Один гудок. Второй.
Сброс.
Ухмыльнувшись, набираю его ещё раз.
Через три гудка он меня снова сбрасывает, а в последующий раз и вовсе, по ходу, заносит в чёрный список. Ведь робоголос сообщает, что абонент не абонент.
Сжимаю челюсти.
Мозг подбрасывает нелицеприятные картинки с участием Пергидроли.
Вдох-выдох.
Трасса. Машины. Лобовик. Панель. Цифры.
Опускаю стекло, чтобы поторопить Черепанова.
— Поехали, Тох. Время поджимает.
— Санька, не прощаемся!
— Веди себя хорошо, — вставляю свои пять копеек. — И это, с другом своим поосторожнее, кисуль, — предупреждаю из женской, как её, солидарности.
Харитонова вскидывает руку наверх и показывает мне средний палец.
— Поехали, Череп.
Улыбаюсь, отворачиваясь к дороге.
Глава 14. Хозяин автосервиса
Ужасно.
Ужасно знать, что Кирилла нет дома.
Ночью и утром следующего дня.
Во вторник.
С субботы на воскресенье.
Через неделю в четверг.
Отчего-то очень неприятно осознавать, что всё это время он проводит с Пергидролем, затянутым в порнушные сетчатые колготки.
Её любимый элемент одежды. Да-да…
Я ж, благодаря Черепу, нашла страницу этой (будь она не ладна) Киры в соцсети и, кажется, изучила её вдоль и поперёк. И страницу, и Киру.
Один раз всего её фотки посмотрела, а в памяти зачем-то намертво отложилось всё до мелочей. Короткая рваная стрижка обесцвеченных волос, вездесущая ярко-алая помада, родинка над верхней губой. Модный (но такой дурацкий) полушубок-жилет. Красные когти, длине которых может позавидовать сам Фреди Крюгер.
Нравится же, учитывая, что он с ней встречается. Для здоровья.
Особенно меня взбесило то, что на её странице есть их общие с Киром снимки. Целых три штуки нарыла.
Первая — её рука на его руке. Вторая фотка, где эта цапля обнимает его за шею и, улыбаясь, делает селфи. И третье — изображение её голых копыт, снятых на фоне его расстёгнутой белой рубашки.
Ни на одном из этих снимков нет лица Дымницкого, но я почему-то, к сожалению, безошибочно узнаю его на каждом и… Страшно расстраиваюсь.
Раньше я никогда с подобным не сталкивалась. Понятия не имела, что это такое, а теперь…
Закипаю.
Раздражаюсь.
Психую.
Бешусь.
Выхожу из себя.
Кому расскажи, у виска покрутят.
С чего я решила, что имею право злится? Мы не пара и не друзья даже. Он ко мне абсолютно равнодушен. Я для него пустое место. Воровка, которую по доброте душевной, из жалости подселили в квартиру. Всё.