Кукла легиона

Отчасти это было объяснено, тем, что за пределами своей комнаты, юная персона не могла отойти и на шаг от Аджотана. Мастер лично провел экскурсию по всем помещениям. Полный обход завершился в одной из галерей на втором этаже. Получив возможность осмотреться самостоятельно, Кристина застыла перед одной из картин.

Ее внимательный взгляд с какой-то тревогой вгляделся в полотно. На холсте было изображено столкновение массивных рыцарей с ружьями и людей в развивающихся на ветру тканях.

— Преддверие Квинтума, — Сарос приблизился к девочке и встал рядом. — Работа сарианского художника, Тасса Кастро. Завораживает, не правда ли? У него было много работ, но большинство из них оказались уничтожены завистниками или освистаны критиками. Это единственный его шедевр, который обрел популярность.

— За что его не любили? — спросила девочка.

— Все просто. Он был магом. С древних пор многие люди боялись магов. Завидовали им. Стеснялись своей беспомощности перед ними. Даже современное общество привыкло осуждать сайфорсеров за любые их заслуги. Люди считают, что это нечестное превосходство. Впрочем, ты и сама это, наверняка, знаешь лучше меня.

— Я понимаю людей. Наверняка, будь я без дара, то так же бы завидовала кому-то и комплексовала перед сайфорсерами, — тихо произнесла девочка, не отвлекаясь от картины.

— Ох! «Комплексовала»! Какое точное определение! — восхитился мастер. — Поразительно, как точно ты представляешь суть конфликта между людьми и магами.

— Я ведь сама — сайфорсер. При том с весьма редким потенциалом, — объяснила Кристина. — В итоге мне завидовали и люди, и другие маги. И, как человек с такими способностями, я так же понимаю и то, что маги невиноваты в своих преимуществах. Как не виноваты птицы в том, что им от рождения даны крылья.

— Прекрасное сравнение! Ты очень красочно мыслишь, юная Альдер, — Сарос вновь с интересом оглядел скромный образ.

В готическом старинном платье девочка была чем-то похожа на куклу. Вымытые и расчесанные золотистые волосы теперь почти прямыми прядями с редкими завитушками украшали ее прелестное личико. Тонкую фигурку обхватывал скромный корсет, от чего девочка казалась совсем уж миниатюрной.

Хрупкость ее тельца и все время чуть встревоженный меланхоличный взгляд буквально пронизывали мастера неописуемым восторгом. После нескольких часов общения с тихой гостьей, Аджотан заметил, что может наслаждаться видом Кристины примерно так же, как видом какого-нибудь изысканного произведения искусства.

Но все эти низменные порывы были просто мимолетным наваждением по сравнению с тем удовольствием, которой мастер порой получал от простого разговора с девочкой.

— Знаешь, мне кажется, это единственное принятое обществом полотно получило успех только потому, что отражает некоторые истины, равные для всех, — продолжил Сарос. — Это картина не просто сюжет из древности, когда легендарные рыцари старой эпохи сражались с магами, что хотели уничтожить всех бездарных. Это картина демонстрирует извечное противостояние двух сил. Наука и магия. Одаренные и бездарные. Технологии и чудеса. Сюжет, абсолютный для всех эпох. Пусть Квинтум остался страшной сказкой для детей, люди продолжают бояться магов. И приучают этими сказками к страху своих детей. И, покуда в мире будут жить такие разные стороны и противоречия, не закончатся конфликты и ссоры.

— От этого становится лишь печальнее, — ответила Кристина. — На улицах то, что скрыто в мыслях и в душах людей, создает свою атмосферу. Которую чувствуют все, независимо от одаренности.

Девочка опустила взгляд и медленно двинулась по галерее. Темные тона других картин лишь усиливали дух некого отчаяния, которое испытывали их авторы.

— Сколько людей ощущает тревогу, гнев, зависть? Они ищут способ выплеснуть все это. Стремятся к ярости и злу. Блаженны те, кто находят возможность отразить это в творчестве или в своей работе. Но как много людей остается заложниками своих темных чувств?

— Всех их ты ощущала там? Пока в одиночку пыталась выжить в столь нелюбящем тебя мире? — с некоторой заботой спросил мастер, снова приближаясь к девочке.

Кристина ответила мутным взглядом. Она повернулась к мужчине с задумчивым выражением милого личика. Всем своим видом робкий подросток выражал смирение со своей судьбой. Но отказ от ее прерывания.

— Этот мир не должен меня любить. Никого не должен, — тихо ответила Кристина. — Я это прекрасно понимаю. Все, что он может дать людям, люди должны получить сами. Каждый то, что заслуживает своими собственными стараниями. Я не просила ничьей любви. Мне лишь неприятно осознавать то, что вокруг столько зла и безразличия. Их я тоже не просила. Но получила лишь это. Так же, как и многие другие люди. Я не единственная жертва собственной неспособности стать кем-либо любимой.

— Боже, — вырвалось из уст Аджотана. — Как же ты…

— Мастер Сарос, — отвлек его голос Артура. — Прошу простить за то, что помешал. Алика Верренти ждет вас в вашем кабинете.