Кукла на качелях

Перекрытия на Втором-лямбда действительно никак не подлежали реставрации. Что мне стало ясно с первого же небрежного взгляда. Выработку рудник давал минимальную, – тоже не обязательно быть гением, чтобы это определить. Короче, его следовало закрывать, и немедленно.

Я поделился своими соображениями с Торпом, и он расхохотался мне в лицо, тряся респиратором маски. После чего предложил накатать рапорт Бобу. Конечно, я решил ничего подобного не делать. Неохота в первый же день прослыть паникером, выскочкой и гуманистом.

Пока мы были внутри, у каторжников окончился обед, и они хмурыми стаями потянулись нам навстречу. И остановились поодаль, пропуская нас – инженеров, настоящих людей, с которыми у них не могло быть ничего общего.

– Салют, Торп! Чегой-то тебя к нам занесло?

От безликой массы отделилась невысокая квадратная фигура. Бородатый мужик шагнул вперед, протягивая коричневую ручищу с грязными ногтями и черной сеткой линий на раскрытой ладони.

И старший инженер Торп как ни в чем не бывало пожал ее!

– Привет, Хгар! Вот, показываю новичку наши развалины. Тут никого еще не придавило?

– Покамест нет, – подчеркнуто серьезно отозвался каторжник. И оба расхохотались, словно выдали дуэтом старую, но на редкость удачную шутку.

Я ни черта не понимал.

– Это Эл, – отсмеявшись, представил меня Торп. Честное слово, я чуть было не вздрогнул при мысли, что сейчас тоже придется пожимать лапу немытого чудища. Хгар оказался точь-в-точь таким, как я мог вообразить по аннотации коменданта.

«Разбой, пиратство, несколько убийств, в том числе полисменов…»

Даже еще мрачнее и волосатее.

Он окинул меня с ног до головы блестящими глазами, исчерченными малиновой сеточкой, и не подал руки. Вместо этого на прощание еще раз обменялся рукопожатием с Торпом.

«Они – сами по себе, мы – сами по себе».

– Я смотрю, вы большие друзья, – саркастически прокомментировал я через несколько шагов, – с этим… голомордым.

Торп пожал плечами и ничего не ответил. А я угодил ногой в невидимую колдобину, чуть было не свернул голеностопный сустав и потерял всякую охоту к беседам. Предстоял обратный путь, и в моих интересах было пустить в рот как можно меньше пыли.

И всю дорогу я без помех размышлял об аварийном руднике, о напарнике, о стратегии собственных действий. А между делом – и о непостижимой психологии женщин, готовых разделить пожизненную ссылку с такими вот мужьями.

* * *

– Ну так скажи, Эл: что, по-твоему… делает человека… ик… человеком? – ни с того ни с сего ляпнул Торп вечером в каптерке. Я чуть не опрокинул бутыль технического спирта.

Похоже, что закладывать за воротник здесь было принято после каждого рабочего дня. Без всякого повода. Не в моих правилах, – но можно привыкнуть. Тем более что никто особенно не следил, как часто я наполняю свою рюмку.

Старший инженер нетерпеливо повторил вопрос.

Пожалуй, стоило отослать Торпа к миллионнолетней истории вселенской философской мысли, располагавшей массой разнообразных ответов. Лично я подобными проблемами никогда не задавался. Другой профиль, извините. Так что мое мнение лучше всего выражалось идиотской гримасой с поднятыми бровями.

– Человека делает человеком собственность, – наставительно изрек пьяный инженер на одном дыхании.

– Собственность? Интересно, – мне совершенно не было интересно.

– И поэтому, – мой собутыльник едва ворочал языком, но эмоции били через край, – поэтому я всегда подам руку человеку… Да, человеку! Который сумел… ик… сумел отстоять свою собс-с-ственность, несмотря ни на что. Да, подам! И, если ты мой др-руг, не смей называть… Хгара… голомордым!

Он опрокинул очередную стопку и потянулся за бутылью. Я тоже вежливо пригубил техническую гадость и кивнул.

– Договорились.

* * *

По зрелом размышлении я все-таки написал рапорт по поводу аварийного Второго-лямбда. Но, разумеется, не Бобу, а прямиком в Центр. Я на испытательном сроке, а потому не обязан соблюдать субординацию. Впрочем, создавалось впечатление, что на этой планете никто не считает себя обязанным делать хоть что-нибудь.

Сегодняшний день я решил посвятить обходу рудников нашего участка. Наверняка удастся обнаружить немало столь же вопиющих нарушений, как и на Втором, – и мешкать с этим не стоит.

Когда я снимал со стены план участка, Торп почему-то хмыкнул. Но его скептицизм был мне до одного места. Рудники располагались на карте красивой полукруглой цепочкой, и я был намерен обойти практически все, начиная с Первого-альфа на востоке.

Неприятности начались уже по дороге.

Во-первых, никто не удосужился нанести на план грунтовой разлом в форме гигантского полумесяца или же мерзкой каменной ухмылки. Разлом пришлось обходить, и крюк получился дай боже. В пыльном полумраке я чуть было не потерял ориентировку. Развернул карту, покрутился на месте, определяя направление. И со скрежетом зубовным обнаружил, что теперь до искомого рудника топать еще минимум полчаса.

И действительно, не прошло и тридцати пяти минут, как я вышел к безобразной груде давно заброшенных развалин. Ржавый остов бывшего рудника издевательски торчал из эвереста выработанной породы.