Кукла на качелях

Янтарная капля святого оберега открыто светилась из мягкой ложбинки груди – там, где треугольной выемкой заканчивался сарафан. Свободный, живой – оберег сверкал, излучая энергию даже на расстоянии. Но на расстоянии Твердовский оставался недолго. Он не помнил, как вставал, как подходил к ней… просто камень лег в ладони, алчущие распахнутыми каналами. И живительные потоки полились по земному телу, и взметнулась пурпуром ожившая аура, и с облегчением вздохнули воспрявшие астральные тела…

– Василий Ильич, – сказала Лиза, – вы бы попустили… больно.

Что?..

Твердовский перевел дыхание и разжал руки. Святой оберег скользнул обратно в ложбинку, а Лиза принялась энергично растирать шею, одной рукой придерживая на весу волосы.

– Может, я вам его отдам? – предложила она. – Если он вам так нужен… А то как вцепитесь, а цепочка в шею. Мне не жалко, а вы все-таки за него деньги платили…

Ее слова доходили до него с небольшим опозданием, прорываясь сквозь дымку эйфории. Василий безмятежно кивнул, чувствуя себя способным сотворить такую мощную духовную защиту, что ее не пробьет ни один враждебный астрал. И лишь когда Лиза, перебросив скрученные в жгут волосы на грудь, принялась искать застежку цепочки, он спохватился и дернул ее за руку.

– Вы с ума сошли! Эту вещь надел вам на шею святой человек!

Лиза глянула на него испуганно, исподлобья.

– Барышня надела, – уточнила она. – Так я вымою полы?

Твердовский отпустил ее руку.

– Это одно и то же, – он зашагал по комнате, наткнулся на ведро и резко двинулся в противоположную сторону. – Поймите, Лиза, вы не при каких обстоятельствах не имеете права передавать святой оберег другому человеку. Даже мне! Такие предметы… как вам объяснить… могут творить свое предназначение только в руках… гм… на человеке, который… У Кузьмича были причины отдать эту вещь именно вам, и теперь вы не имеете пра…

– Подвиньтесь, – раздался снизу ее голос. Василий осекся и несколько секунд молча наблюдал, как она заползает на четвереньках под кровать. Снаружи заходила ходуном ее обширная задница в зеленых почему-то трусах. Задница не имела отношения к оберегу; разглядывать ее было неприятно.

– Ну, вот и все, – Лиза выпрямилась и швырнула тряпку в ведро. – Мне уходить пора. А вы так и будете дома сидеть, Василий Ильич?

Он кивнул было; мимолетно подумал о матери, о толпе на ялтинской набережной, о заказанной раз и навсегда дороге к морю… В самый последний момент запретил себе вспомнить о ТОМ кошмаре…

И вдруг – озарение.

– Куда вы идете, Лиза? В сторону моря?

Она кивнула.

– Подождите меня во дворе. Я быстро, только переоденусь и уложу гидрокостюм. Не уходите одна!

Как ему раньше не пришла в голову эта мысль – простая и стройная, как доказательство классической теоремы? Если рядом будет святой оберег, он, Василий, сможет беспрепятственно пройти мимо ТЕХ. Сумма их жалких темных астралов, разумеется, бессильна против оберега. Они беспорядочно отступят, потупив желтые глаза и поджав хвосты… Ведь кто они такие? – всего лишь стадо козлов…

Девушка ждала у самой калитки, искоса поглядывая на беснующегося, как всегда, цепного пса. Твердовский галантно пропустил ее вперед, и она придержала створку, пока он протискивался наружу со своим громоздким снаряжением. Ветра и солнца по-прежнему не было. Идеальная погода для подводной охоты…

… Лиза шла по тропинке впереди него. Она сильно загорела и с ног до головы усеялась россыпью веснушек. Волосы у нее выгорели и теперь смотрелись не белыми перьями, а переливчатой светлой волной. Между разметавшихся по плечам прядей проглядывали желтые бретельки от сарафана и еще пара зеленых – от купальника, догадался он. Куда это она идет?

– Вам здесь нравится? – спросил неожиданно для себя.

Она кивнула. На загорелой шее под волосами блеснула цепочка от оберега.

– Мать не слишком загружает вас работой?

Теперь Лиза помотала головой; волосы совершили в воздухе полукруг.

Василию хотелось говорить с ней. Говорить!.. и слышать ее голос – сильный, звонкий, беспечный. Способный заглушить темный ужас, разрастающийся внутри, зыбкий, жуткий, расшатывающий исподволь такую твердую и надежную духовную защиту…

ТЕ были уже близко. Он почти различал веревку поперек тропы.

Твердовский не выдержал. Не чувствуя тяжести снаряжения, он забежал вперед Лизы и судорожными пальцами схватился за оберег. Вспомнив в последний момент ее жалобы, не стал тянуть кулон на себя, а сам склонился над мягкой ложбинкой между большими загорелыми грудьми. В ложбинке скопились мельчайшие бисеринки пота; они приятно влажнили сухие кончики пальцев.

Он поднял, наконец взгляд.

Карие глаза Лизы смотрели удивленно и сочувственно. Она виновато улыбнулась.

– Вы идите, Василий Ильич. Я здесь остаюсь.

Едва шевельнул пересохшими губами:

– Зачем?..

Лизины брови взъехали на середину лба.

– Как – зачем? Я тут коз пасу.

* * *

Поначалу я их боялась, особенно Бусика.