Кукла на троне

Надо же: на рассвете как раз представился случай. Соседи явились в дом кожевников и рассказали про поход в столицу. Дескать, путевские крестьяне вместе с мещанами Лоувилля идут к владычице просить понизить налог. Чем больше людей будет, тем вернее императрица даст согласие. Так вот, не пойдет ли Гарри Бык с ними вместе? Гарри назвал их болванами и прогнал. А Чарли понял, что это и есть шанс. Вечно он неправильно понимает отца! Вот и теперь, наверное, отец говорит грозно, а на деле будет рад, если сын пойдет в столицу и выпросит у владычицы какой-то там налог! И мать начнет стряпать вкуснее – с налогом-то!.. Чарли Теленок собрал теплые вещи и вылез в окно. Следующим днем он шел на запад вместе с войском странного вождя Салема.

В походе Чарли понравилось. Он сразу же сделал так, чтобы его уважали: назвался Чарли Быком вместо Теленка; сказал, что служит подмастерьем и летом уже ждет экзамена в гильдию; поколотил двух парней, что вздумали смеяться над его штанами, порванными на коленке. Сержант Рука Додж, осмотрев Чарли, сказал: «Крепкий бычок! Будешь добрым пехотинцем!» – и назначил в свою отборную сотню. Чарли очень гордился собою.

Но вскоре заскребли на душе кошки: он начал скучать по отцу. Батя был самым близким человеком на свете и всегда знал, как правильно поступить, а без него стало очень одиноко. Чарли тянулся к вождям восстания, надеясь, что те хоть немножко похожи на Гарри Быка.

Салем из Саммерсвита очень разочаровал Чарли. Салем вечно говорил так, будто в чем-то сомневался. Не кричал на людей, никого не бил, редко приказывал, а часто просил. Салем очень походил на подкаблучника, а «подкаблучник» был худшим бранным словом в семье Чарли – хуже даже, чем «гад» или «сволочь».

Трехпалый казался потверже. Во всяком случае, умел драться и учил новобранцев. Но Трехпалый был лорденышем (так о нем говорили), а этих типов Чарли не понимал. Как они живут, чего хотят, о чем думают – поди разберись. Слишком они странные, чтобы им доверять.

Гораздо больше пришелся Чарли по душе зубной лекарь. Тот говорил ясно и твердо, никогда не сомневался, любил приказывать. Все как отец, только понятнее! Что будет дальше, зачем идем в столицу – Чарли тоже понял со слов Зуба. В Фаунтерре есть владычица, она очень мягкая, как все бабы. Мы дружно попросим – она понизит налог, у всех появятся деньги, и всем станет хорошо. А те деньги, что нам уже пожертвовали, поделим меж собой. Меж собой – это не между всеми, а только между лучшими. Зуб говорил: «Вы мои молодчики! Вы самые храбрые бойцы! Вас я никогда в беде не оставлю! Если кто и заслужил награду – то только вы!» И еще говорил: «Вы, главное, не дайте Салему все испортить». Последнюю фразу Чарли не совсем понимал: как Салем может все испортить, если он – тряпка, а Зуб – кремень?! Но пришло время – понял. Зуб и Додж четырьмя идовскими стрелами сбросили в грязь четверых золоченых гадов, а оставшиеся ускакали, поджав хвосты. Победа была уже в руках, когда Салем вдруг затявкал: «Схватите Зуба и Доджа! Они поступили плохо!..» У Чарли зачесались кулаки, он хотел уже съездить по зубам горе-вождю, но путь загородил Трехпалый. Этого парня Чарли немного боялся – видел, как шустро лорденыш машет мечом. И Чарли поступил по примеру Зуба – своего второго отца: поднял самострел и дернул скобу…

Ффиу!.. Из темноты раздался тихий свист, и Лысый Джон дернулся:

– Это чего такое?

– Да ерунда… – отмахнулся Чарли Бык.

Но свист повторился – тихий такой, подленький. Ф-фи-иу!..

Молодчики сидели у запертого на амбарный замок фургона, внутри которого лежал связанный горе-вождь и стоял ларец золота. Молодчиков была дюжина, но если считать только тех, кто не спал, то выйдет пятеро. Вокруг фургона имелась свободная площадка шагов в двадцать – чтобы никто не мог подкрасться незаметно. Площадку освещал костер, у которого грелись часовые. За краем светового пятна стояли во тьме другие фургоны, вот из-за них и доносился свист. Уже в третий раз, гад! Фи-ииу…

– Поди проверь, – сказал Быку Лысый Джон.

– Чего я? – взвился Чарли. – Сам проверь!

Ничьей власти, кроме отца, Доджа и Зуба, он над собой не признавал. Кто такой этот Лысый, чтобы командовать?

– Ладно, я проверю, раз ты боишься, – ответил Лысый Джон.

– Ничего я не боюсь! Сам ты боишься!

– Нет, Чарли, я не боюсь, потому пойду и проверю. А ты трусишь – вот и сиди себе.

– Я тебе кулак в глотку запихну! Будешь знать, кто из нас трусит!

– Да я и так уже знаю.

Лысый Джон ухмыльнулся, Фред и Мик хохотнули. Уж и неясно, сдержался бы Чарли или расквасил обидчику нос, но чертов свист раздался снова. Фи-фи-фиииу!

– Сожри вас Идо! – в сердцах бросил Чарли, встал и пошел. Пусть эти гады не хихикают. Он смелее их всех вместе взятых!