Кукла на троне

Зуб ударил его в бок, Салем зло оттолкнул горожанина.

– Да, Могер Бакли обещал нам еще тысячу копий и тысячу самострелов. Он нас обманул и ничего не дал… Но само то, что мы надеялись, – уже скверно. Ни к чему нам искра. Мы хотели миром. Я так ему и сказал, но он не слушал…

Салем осекся, встряхнул головой, поморгал, будто очнувшись от наваждения.

– Простите, что так долго, ваше величество. Увлекся я… Скажу коротко, чтобы вас не мучить. В убийстве барона виноват кузнец. В смерти послов генеральских… пожалуй, что я. Это же я сказал: идемте в столицу. И я вывел людей на переговоры, допустил смертоубийство… Спросите с меня и кузнеца. А остальных… рассудите по справедливости.

Он вынул из-за пазухи нечто, обвязанное тряпицей. Развернул и подал Минерве пару замусоленных бумажек с гербом Короны. Угловатые канцелярские слова не сразу достигли рассудка. Возмещение за реквизированное в военных нуждах продовольствие… вексель на предъявителя, выданный капитаном фуражной роты второго батальона Бесстрашного полка Янмэй Милосердной… О, боги. Салем верил в эти безнадежные бумажки! В имя Праматери, в перо и меч на гербе, в добрую владычицу, которая поймет и рассудит…

– Да, – сказала Мира и сбилась с дыхания.

Начала:

– Да, я услышала вас… Я разработала один план, который намереваюсь…

Снова сбилась.

– Имеется проект реформы, являющейся компромиссом между…

Ее затошнило от собственных протокольных фраз. Как в день присяги полков Алексиса. Сухо, лицемерно… не по правде. Нужно совсем иначе.

– Салем… люди Южного Пути и Земель Короны… я хочу принять закон, который все изменит к лучшему. Вы первыми услышите о нем.

Она передала слово Франку Морлин-Мею. Тот прочистил горло и заговорил неторопливо, внятно, простыми фразами.

Прежний министр налогов и сборов Дрейфус Борн сознался в чудовищных хищениях и отдан под суд. Сама система сбора податей в ближайшие месяцы будет изменена. Каждому хозяйству, мастерской, ремесленному цеху в Землях Короны будет назначена фиксированная сумма годового налога. В каждом городе откроется отделение банка. Оплата налогов будет производиться только путем внесения денег на счет имперского казначейства. Суды будут рассматривать дела о неуплате и применять наказание лишь к тем хозяйствам, что просрочили оплату более чем на три месяца. Сборщики налогов как таковые будут упразднены.

– Милостью императрицы я назначен новым министром налогов, – окончил речь Морлин-Мей. – Клянусь перед Праматерями, что до конца года завершу описанную реформу.

Несколько минут горожане осмысливали сказанное. Задали пару осторожных вопросов:

– То есть, сборщики не станут больше ходить по домам?.. Мы будем знать наперед, сколько платить?.. Одна сумма, независимо от выторга?.. Она будет посильной?..

Морлин-Мей отвечал утвердительно. Да, не станут. Да, все будет ясно и предсказуемо. Да, сумма вполне посильна – на уровне десятины от среднего дохода. Но чтобы рассчитать эту среднюю десятину и открыть новые отделения банков, нужно немало времени, потому реформа вступит в силу лишь зимой.

Последнее никого уже не смутило. Горожане, коих было большинство, пришли в восторг. Несколько из них тут же умчались к шеренгам собратьев, чтобы пересказать новости. Остальные принялись кричать «славу Минерве», пока Мира не остановила их взмахом руки.

– К сожалению, реформа касается лишь Земель Короны. Я не влияю на налогообложение Южного Пути – оно в ведении Великих Домов Лабелин и Ориджин. Однако я обещаю, что вы получите тройное возмещение за изъятое армией продовольствие. Также обещаю и то, что никто не будет наказан за участие в походе Подснежников. Ни возмездие, ни новый грабеж со стороны лордов Южного Пути не постигнут вас.

Она повернулась к Грейсенду:

– Ведь мы можем пообещать это, маркиз?

Как умный политик, Грейсенд быстро и верно оценил ситуацию.

– Да, ваше величество. Мы требуем лишь суда над убийцей барона Саммерсвита и не имеем иных претензий.

– Чтобы исключить досадные недоразумения, – Мира продолжала буравить взглядом маркиза, – будущею весной я посещу Южный Путь, в частности баронство Саммерсвит. Искренне надеюсь увидеть эту землю в полном процветании.

– Иначе и быть не может, ваше величество.

Тогда Мира обернулась к Салему – и заметила слезы в его глазах.

– Спасибо, ваше величество… Никто уже и не верил…

– Вы верили, – сказала Мира, – я же вижу.

«Слава Минерве!.. Слава императрице!..» – донеслось из шеренг. Все громче, уверенней, слаженней.

– Мы теперь знаем, что правда существует, – сказал Салем. – Почти не надеялись…

– Справедливость существует, – поправила Мира деревянным голосом.

Позади нее, со стороны северного войска послышался шум, стук копыт. Ориджин опомнился и прислал своих людей… К счастью, они уже не смогут помешать. Все сказано и сделано.

Кроме одного.

– Кто держал в руках искровые самострелы?

Она увидела, как побледнели Зуб и сержант, и те двое рядом с ними.

Салем твердо произнес:

– Я виноват, ваше величество.

– Я не спрашивала, кто виноват. Это мне решать. Я спросила: чьи руки держали оружие?