Кукла на троне

Другой всадник спешился и концом копья ткнул в земляную стену колодца. И еще, и еще. Грунт обрушился вниз, и пленник пропал из виду. Только кончик бамбуковой трубки торчал из земли.

Лучница передернула плечами, и спутник похлопал ее по спине. Чей-то конь всхрапнул, переняв тревогу наездника. Бритоголовый громко сплюнул – как будто страх смерти можно просто взять и выплюнуть.

– Мы должны ему жизнь, Охотник, – сказала женщина. – Ты обещал, что он выживет.

– И выживет, миледи. Ему не хватит духу умереть таким образом.

Всадники ждали. Дымчатое облако наползло на Звезду. Ветер прошелся над погостом, дыры колодцев отозвались тихим завыванием. Гнилая доска оторвалась с какого-то навеса и раскачивалась на гвозде, ритмично скрипя. Шурша сухими подушечками лап, подбежала собака. Снова всхрапнул конь, другой тревожно взрыл землю копытом.

Спутник лучницы заговорил, чтобы разрушить гнетущее молчание:

– Ты много знаешь про янмэйцев, Охотник.

– О друзьях и о врагах я предпочитаю знать все.

– А много ли знаешь о бригаде с Перстами?

– Пока – мало.

– Что будем делать, когда найдем ее?

– Тогда и решим, – охотник дал Луне отразиться в его блестящих зрачках. – Я очень люблю принимать решения. Это – самое азартное дело на свете.

Какой-то звук донесся из погребального колодца, и всадники прислушались. Крик пленника еле пробирался сквозь бамбуковый стебель:

– Пощадите… Не знаю… Не из бригады…

– Подождем еще, – сказал охотник.

Вместе с лучницей и ее спутником он неспешно двинулся по аллее. Колодцы, ямки, навесы, склепы…

– Ты же родился в центральных землях? – спросила лучница.

– Да, миледи.

– Почему вы так мерзко поступаете с покойниками? Если мы презираем врага, то отдаем его на съедение шакалам. Но даже шакал благороднее червя!

– Смысл не в червях, миледи, а в памяти. Видите, – он обвел жестом зевы колодцев, – здесь лежат люди. От них остались отметины на челе земли. Люди были – и оставили след. В худшем случае, хотя бы такой. А в лучшем – что-нибудь еще, кроме ямы на кладбище.

– Что ты хочешь оставить по себе?

– Многое, миледи. Но лучше спросите себя: какой след желаете оставить вы? Или вы, сударь?

Лучница и спутник надолго замолчали. По всей видимости, ответов у них не имелось. Пустота на месте слов зияла тьмой, как дыры в земле.

– Мы были всадниками ганты Корта, – сказала лучница. – С ордою Морана из Рейса ходили в Литленд сражаться за правду и закон Степи.

– За вольницы Запада, – добавил спутник.

– Почему сейчас вы не с Мораном?

– Он нас предал. Чтобы обхитрить принца Гектора, отдал в жертву, как…

– Как серпушек, – подсказал охотник.

– Как серпушек, – согласилась лучница. Вряд ли она была знатоком стратем, но слово звучало именно так мерзко, как поступил Моран.

– И вы просто ушли от него?

– Мы хотели его убить, – сказал спутник.

– Но промахнулись, – выплюнула лучница.

– Мы искалечили обе его ноги, – сказал спутник. – Теперь он всю жизнь будет ковылять, как ползун, а после смерти поползет вдогонку за Ордою Странников.

– И всякий, кто глянет на него, – с гордостью добавила лучница, – будет знать: вожак ни за что не должен предавать своих людей. Даже ради победы.

– Важный урок для всякого вождя, – ответил охотник почему-то с горечью.

Донесся крик, неприлично звонкий в кладбищенской тиши:

– Эй, сюда!.. Он заговорил!..

Когда подошли к могиле, из-под земли звучал голос – слабый, измятый, скомканный плачем. Повторял снова и снова, в пятый, шестой, надцатый раз:

– Башня-Зуб, Бездонный Провал, Второй из Пяти… Спасите меня!.. Башня-Зуб, Второй из Пяти, Бездонный Провал… Умоляю, спасите!

Охотник кивнул:

– Теперь он говорит правду, и мы знаем, где искать Хозяина Перстов.

– Спасите, прошу… Бездонный Провал… Второй из…

– Сказав правду, – отметил охотник, – он более не представляет ценности. Ганта Бирай, уводите отряд.

Бритоголовый гикнул и хлестнул коня. Загудели копыта, семерка всадников унеслась к воротам, лишь Спутники и Охотник остались у могилы.

– Я передаю судьбу Колдуна в ваши руки. Мир станет чище, если бросите его умирать. Ваш долг будет погашен, если спасете.

Искра – 12

Фаунтерра, дворец Пера и Меча

В этот раз Фаунтерра не встречала владычицу бурным ликованием. Собственно, никак не встречала. Гвардейский эскорт и гербовая карета промчались на рассвете пустыми улицами, незамеченные никем, кроме нескольких дворников и разносчиков молока.

Мира проспала всю дорогу от Святого Поля. Впервые после известия о Мелоранже сон ее был крепок. Войдя в свои покои, заказала чашку крепкого кофе со специями и конфеты из белого шоколада. Расположилась в кабинете, за любимым восьмиугольным столиком, и выпила кофе крохотными глоточками, щедро закусывая шоколадом. Янмэй Милосердная ничего не писала о счастье, но Мира знала: окажись Праматерь сейчас на ее месте, была бы счастлива так же, как она.

Вместе со второй чашкой кофе велела подать корреспонденцию. Официальные гербовые конверты с печатями ведомств отложила в сторону, а взялась за самое интересное – записки.

Герцог Ориджин требовал встречи немедленно, как только вернется.