Кукла с коляской (СИ)

Я закатила глаза, с трудом удержавшись от поздравлений и комментариев.

— Потом мы поругались, она исчезла… В общем, нарисовалась через год, когда мне уже на хрен не нужна была… И с ребёнком.

Коля положил руку мне на плечо и изливал душу, как лучшему дружбану. Я сочувственно кивнула, потом сходила к бару и вернулась с коробкой каберне и двумя рюмками. Мне можно, я уже не кормлю Сенечку. Коля вдруг осёкся.

— Слушай, ты на меня не обижаешься?

— Что ты! Всё так интересно, как в бразильском сериале. Телевизор-то смотреть некогда. У меня аж дух захватывает. Что там дальше?

— А дальше […], — сокрушённо вздохнул Коля. — Её все мужики побросали, она думала, что я разведусь и буду с ней, а когда поняла, что не буду, то это… Вены себе порезала.

— На руках или на ногах? — осведомилась я, прихлёбывая.

— Ты можешь хоть минуту не язвить, стерва ты ядовитая? На руках, конечно.

— Значит, осталась жива, — сказала я, внутренне расплывшись от комплимента. — Скажи ей, чтобы в следующий раз резала на ногах.

— Жива, — подтвердил муж. — Ты как догадалась?

— Ну, у меня жизнь за плечами.

И я залпом выпила всю рюмку. Всё-таки этот тип меня сегодня развлёк. Почитал бы с моё медицинской литературы, не задавал бы глупых вопросов. Он замолчал, выпил своё вино, налил ещё нам обоим. Мы чокнулись, я шепнула: «За любовь!» — и опять выпили. Мне стало весело.

— Коль, ну, а в чём проблема-то? Не томи.

Коля собрался с духом и выпалил:

— Проблема в моём сыне. Лёлька после того дела поехала в больницу, и, похоже, там всерьёз и надолго. Её инсулином лечат. Ребёнок у Лёлькиной бабки, а она одной ногой в могиле. В детдом сына не отдам. Так вот… Я его завтра привезу, ты не против? Ты же всегда хотела много детей…

Вот оно в чём дело. А я, грешным делом, подумала, что он мне и впрямь подарки сделать решил. А он меня, значит, задабривает, дурачок. Но вслух я этого не сказала.

— А почему бы мне быть против?

— Все-таки от другой девки прижил. Ты не будешь его обижать?

— Обижать ребёнка? — возмутилась я. — Это вам, мужикам, важно, свой ребёнок или чужой, а для нас все дети общие! Видел когда-нибудь, как кошка котят кормит? Ей всё равно, свои они или другой кошки. А коты злые, они чужих котят и загрызть могут. Вот и вы, мужики, как коты…

Наверно, я сильно распалилась, и Коля тут же начал меня успокаивать, налил ещё выпивки и стал приговаривать оптимистичную чепуху. Мы помирились. А потом, помаленьку трезвея, я пересмотрела все до одной вещички, что он мне купил, примерила некоторые, и жизнь снова обрела свои краски. Завтра я стану матерью четырёх детей. Надо купить кроватку… Или нет, заставлю Колю построить двухэтажную. Две двухэтажные. Или двухъярусные, как они там называются.

Среди подарков и правда были духи — как раз те, которыми пахло от Коли. Выбирал, видать, в магазине, а я на него накинулась. В который раз убедилась, что эмоции нужны человеку единственно для того, чтобы делать глупости. Вот ведь как неожиданно всё повернулось! Я не знала, как изловчиться, чтобы выпросить у Коли разрешение взять приёмного ребёнка, а он сам мне его подсунул, да ещё и виноватым себя чувствует.

О лучшем и мечтать нельзя. Конечно, я пожалела Лёльку, которую лечат инсулином — я читала об этом лечении (это тогда у меня волосы встали дыбом). Но ревновать к несчастной девке и в голову не пришло, и встречу с малышом я ожидала с радостным трепетом.

— Коль, а он ветрянкой уже болел? — выспрашивала я ночью под одеялом.

— Не.

— А ему все прививки сделаны?

— Не знаю.

— А как его зовут?

— Егор.

— Гоша…

— Не. Мне «Гоша» не нравится. Лучше «Жора».

— Нет, Гоша.

— Нет, Жора.

— Гоша!

— Да я тебя сейчас…

В дверь раздался стук и недовольный голос свекрови:

— Вы спать собираетесь? Полпервого ночи! Коля, тебе завтра рано вставать.

Мы умолкли, а через минуту я шёпотом попросила Колю, чтобы завтра он, когда поедет за Егоркой, заодно увёз домой свою матушку. С четырьмя мелкими я и сама справлюсь.

— Бу, — сквозь одеяло неразборчиво ответил он. То ли согласился, то ли нет.

Матушку он все-таки увёз — со скандалом, конечно. Я готовила детскую к приезду Егорки, а мелким обещала, что если они будут себя хорошо вести, то к ним приедет ещё один братик. Во время генеральной уборки я выбросила три упаковки использованных шприцов — как наркоманка какая. Будь неладны эти инфекции. Последние два месяца мы через день кварцевали детскую комнату и зал, а иногда и детские носы с помощью трубочки. Мыла полы, смахивала пыль, а руки дрожали: вдруг что сорвётся? Вдруг маразматическая Лёлькина бабка уронит Егорку?

Но всё прошло хорошо. Из окна я увидела, как Коля вышел из машины, открыл пассажирскую дверь, и вылезла незнакомая толстенькая деваха с дитём на руках. Я на всякий случай посадила Сеню в манежик, приготовленный для Егорки, и вышла на порог встречать нашего четвёртого ребёнка. Оформление документов ещё предстояло, всё было оговорено пока лишь на словах, но я уже считала его своим. Деваха — как позже выяснилось, Лёлькина соседка — сдала мне малыша с рук на руки и залезла в нашу машину. Она так спешила, что Коля сразу повёз её