Кукла Самуся

В воздухе стояла липкая влажность. После вчерашнего дождя обмелевшая было Рось вновь ожила и зашумела, пробивая себе путь в гранитных отложениях и вспениваясь на порогах. Над водой склонились деревья, солнце разбивалось в их зеркальном отражении на сотни маленьких осколков, которые завораживали и дурманили, если слишком долго смотреть… Светлана с усилием отвела взгляд от реки и поправила сумку на плече, зашагав вперед. Девушка оставила машину на парковке «Фишинг-Парка» и решила прогуляться вдоль реки пешком, но сейчас пожалела об этом. Было очень душно и жарко. Она попробовала еще раз дозвониться до Ника, но у него все время включалась голосовая почта.

Свернув к тропинке и пройдя к пустырю, Света увидела палатку, где был организован сбор всех добровольцев, желающих помочь в поисках пропавшего ребенка. Возле нее толпились местные из города и деревни, о чем-то вещал отец Захарий, мелькало ярко-желтое пятно платья Катьки. Она увидела подружку и замахала ей.

— Светуська, сюда!..

Катя шустро протолкалась и подхватила подружку под руку, без умолку треща у нее над ухом о последних новостях.

— Знаешь уже? Платок нашли!

— Чей?

— Павлика! В пятнах крови. Говорят, что кукла отгрызла ему голову.

— Глупости…

— Ванька-металлолом видел монстра, у Оксанки-молочницы корову со двора утащили, а у Михася лопату украли!

— И что? Ванька пьяница, он зеленых человечков повсюду видит, а…

— А отец Захарий предлагает устроить крестный ход против иродов-археологов!.. — припечатала Катька.

Ироды-археологи уже успели обосноваться: поставили палатки, огородили место и даже зачистили первый слой. У Ника внутри все сжалось в тугой узел, а в ушах зашумело. Он тяжело сглотнул и двинулся вперед, не чуя под собой ног.

— Стой! — окликнул его тощий, как цыпленок, юнец, должно быть, практикант. — Территория лагеря! Тут проводятся раскопки!

В его голосе было столько важности, свойственной юношескому максимализму, что Ник почувствовал себя ужасно старым. Он уже и позабыл, как это бывает. Романтика первых раскопок, приключения, тайны… Остальные из группы продолжали заниматься своим делом, даже не посмотрев в их сторону: кто-то возился с нивелиром, кто-то осторожно зарисовывал первые находки, кто-то просто орудовал лопатой, расширяя раскоп.

— Я знаю, — Ник подивился тому, как спокойно звучит его голос. — Позови профессора Кривошея.

— Он… — растерялся юнец, — он уехал.

— Хорошо… — выдохнул с облегчением Ник. — А кто у вас за старшего?

— А чего надо, а?

— В таборе пластунов неподалеку пропал ребенок.

— И что? — юнец продолжал недоуменно смотреть на него сквозь очки. — Мы тут причем?

— Он на спор… хотел сюда забраться. Куклу Самуся искать.

Юнец закатил глаза в деланном пренебрежении и крикнул:

— Валентина Михайловна!

Ник обнаружил, что ему не хватает воздуха. Он забыл, как дышать. Взять себя в руки. Разжать кулаки. Осторожно вдохнуть. Успокоиться. Следить за своим голосом. Где-то на краю сознания он все еще слышал серебристый смех жены.

Валя уже в студенческие годы обладала удивительной способностью приковывать к себе все внимание, где бы она ни появлялась. Вот и сейчас, она выглянула из трейлера, холодно щурясь на утреннее солнце, а взгляды остальных тут же обратились на нее.

— Что случилось?

Она очень редко улыбалась. Ее улыбка была что-то сродни ценному призу, который доставался победителю. Вокруг нее вились толпы поклонников, но… Ледяная красота Валентины была какой-то острой, больно режущей, непостижимо манящей и… темной. И сейчас ее лезвие полоснуло Ника надеждой. А вдруг она его не узнает?

— Тут какой-то тип пришел… — кивнул на него юнец. — Про ребенка спрашивает.

Валя обернулась к нему, прекрасная даже в рабочих джинсах и белой рубашке с закатанными до локтя рукавами. Ник молча шагнул вперед.

— Николя? — ее брови поползли вверх, привычная холодная отстраненность изменила женщине.

— Привет, Валя.

Юнец, открыв рот и выронив лопату, смотрел на них. Назвать строгую Валентину Михайловной просто Валей?!? Это ж кто такой смелый?..

Они сидели в трейлере, окруженные ящиками с припасами, шкафчиками для документов, инструментами и пожитками членов группы. Валентина медленно покачала головой и отодвинулась в тень, от назойливого солнечного луча, падавшего на ее лицо сквозь узкое окошко.

— Никто ничего не слышал, — ответила она. — И не видел. Прости.

— Это могло случиться ночью. Мы нашли платок совсем рядом, триста метров отсюда.

Она пожала плечами и раздраженно повернулась, чтобы достать журнал из ящика. Ник уже успел подзабыть один-единственный изъян в ее внешности. Крошечный изъян, но он имелся. Кончик носа у нее был чуть скошен вниз, что замечалось, только если смотреть на нее в профиль. Вот как сейчас, например.

— Можешь убедиться… — она раскрыла журнал перед ним. — Все записи моих практикантов.

— Не густо…

— Именно, — она откинулась на стульчике, скрестив руки на груди и наклонив голову. — Мы встали здесь два дня назад, только успели распаковаться. Слишком много проволочек пришлось улаживать…

Она неопределенно мотнула головой куда-то в сторону.