Кукла советника

– Я не хочу быть вашей подстилкой! Вы же… Вы же репутацию мне погубите! – вцепилась я в то, что он сам велел мне беречь.

Йарра хмыкнул.

– Когда кухонная девка без роду и племени рассуждает о репутации – это забавно.

– Я уже давно Орейо!

– Благодаря мне! – раздраженно выплюнул он. – Всем, что ты имеешь – именем, домом, тряпками, что на тебе надеты, ты обязана мне! Даже жизнью! Напомнить, что у нас в княжестве делают с убийцами?

– Вы сами хотели убить своего брата, – прошипела я. – Я прекрасно помню перстень с ядом! Скажите, – вдруг осенило меня. Как ударило. – А в живых вы меня оставили только из-за флера, да? Вы с самого начала хотели сделать из меня чью-то шлюху?! Светлые, как же все просто, – истерично рассмеялась я сквозь слезы, – меня учили – но чему?! Шифрованию, чтобы я могла читать чужие письма, алхимии и травам, чтобы я могла травить ваших врагов, фортификации, чтобы я могла оценивать их укрепления! Вы поощряли меня ковыряться в замках, чтобы я научилась… чему? Воровать?! Конечно, кто подумает на девчонку, которая умеет быть такой милой? Ну и плесень же вы болотная!.. А зачем же вы в бордель за мной прибежали? Я бы там тоже чему интересному научилась!

От пощечины я чуть не вывалилась из седла. Храпели напуганные криками кони, приплясывали, порываясь рвануть с места.

Прижимая замерзшую ладонь к разбитой губе, я тяжело сгорбилась. А Тимар, Тимар знал об этом? Наверняка ведь догадывался! Наверняка понимал! Лицемер! Светлые, как же плохо, как же больно…

Сильные руки перетащили меня из седла в седло. Йарра подхватил поводья коня, на котором я сидела раньше, закрепил их, чтобы жеребец следовал за нами.

– Лицо покажи, – тихо сказал он. Прижал платок к моей губе, останавливая кровь, потом свернул ткань, вытирая мне слезы.

До самого замка он правил конем то одной рукой, то коленями, крепко прижимая меня к себе и растирая мои мерзнущие руки. Перчатки я тоже умудрилась потерять.

В нескольких лигах от дома, когда зубцы замковой стены стало видно даже из низин, на дорогу вылетела грязная пантера. Приветственно мявкнула и села – она привыкла, что к незнакомым коням подходить не следует, даже если верхом обожаемая я.

Рука графа все еще сжимала меня поперек живота.

– Можно, я пройдусь? Пожалуйста, – попросила я.

– Не хочешь, чтобы нас видели вместе? – поднял бровь Йарра. – Ну погуляй. Долго не броди, – разрешил он.

– Хорошо, не буду.

– Жду тебя не позже ужина, потом разъезды вышлю, – предупредил граф, спуская меня на землю.

– Куда я денусь, – буркнула я. – Вы же всегда будете знать, где я.

– Именно, – кивнул Йарра. – Лошадь тебе оставить?

– Не нужно, – покачала я головой. – Жеребец все равно Уголька боится.

Граф пришпорил коня и умчался, а я присела на корточки, разведя руки в стороны.

– Иди ко мне, кошка усатая!

Ощутимо потолстевшая пантера едва не опрокинула меня в грязь – я измазала колени, пытаясь удержать равновесие.

– Кошка глупая, грязнуля ушастая… И давно ты так бегаешь, а? Охотница великая, – сняла я перо куропатки с ее загривка.

Пантера урчала, вылизывая мне щеки шершавым языком. Задела подсохшую корочку на губе, и я зашипела, отмахнувшись от влюбленной морды.

– Больно же!

Встала и хлопнула себя по бедру.

– Идем до… – «домой», хотела сказать я, и осеклась.

Домой? У меня нет дома. Есть замок его сиятельства, где меня пригрели. Где выращивали, как корову на убой.

– Что же мне делать, Уголек?..

Я свернула с дороги и пошла полями, собирая на сапоги стоуны грязи. Обошла замок по дуге, чтобы продлить минуты уединения, и направилась к роще, где давным-давно доставала мяч для Куколки. В голове было пусто, как в брошенном храме. Когда тебе едва-едва шестнадцать, и у тебя есть все – заботливый старший брат, приятель, с которым можно сидеть на крыше и плеваться косточками из вишневого компота, любимая зверюга, любимые занятия – как я ни ворчала, ни отлынивала, но учиться мне нравилось, нравилось видеть одобрение в глазах Тима и чувствовать результат – я могу! – и добрый дядюшка, который всегда достанет то, чего у тебя нет, но очень хочется, – жизнь кажется прекрасной. А когда в шестнадцать узнаешь, что ты всего лишь орудие, что тебя растили, как будущую воровку, да еще с постельным уклоном, когда твой первый поцелуй сорван силой, когда твой друг в тюрьме из-за твоей глупости, а тот, кого ты считала братом, все знал и закрывал на это глаза…

А если это наказание богов? За оболганного Джайра, за изуродованную княжну? Джайру, положим, поделом, но Куколка?

Мокрые деревья с редкими сохранившимися листьями стряхивали на меня тяжелые капли, били по спине тонкими ветками, когда я продиралась сквозь заросли. Низкое небо затянуто тучами, а замок за ручьем черной громадой нависает над долиной. Как же не хочется туда возвращаться… Счистив липкую грязь с сапог, я запрыгала по валунам через стремнину. Уголек, потрогав лапой холодную воду, фыркнула и, задрав хвост, убежала в сторону моста, скрытого надвигающимися сумерками.