Кукла в волнах (СИ)

Он дружески приобнял меня за плечи в знак подтверждения своих слов.

— Да, поговорить не с кем. Народу много, а как у Высоцкого «нет того веселья».

— «Или куришь натощак, или пьешь с похмелья», — подхватил я строчку стиха.

— Точно так. Знаешь, я как-то привык к нашим беседам как к чему-то необходимому для организма. Словно в легкие вливается живительный воздух, а голова становится ясной.

— Вы говорите как поэт.

— Просто думаю так. Стихи научили выражать свои мысли намного лаконичнее, чем проза. Иногда одним словом можно выразить целую гамму чувств.

Незаметно за разговором мы добрались до столовой. В зале работала Илона. Увидев нас, она приветливо улыбнулась обоим и махнула рукой. Но мне показалось, что Волчатников сначала несколько напрягся, и только потом, посмотрел на меня и виновато улыбнулся.

— Это как шок, — хрипло сказал он, — ждешь её, думаешь о ней и, каждый раз, когда она появляется — для меня полная неожиданность. Внутри всё вздрагивает. Нет, даже не так — всё вспыхивает, как факел. Я тебе скажу, необычное чувство. Знаешь, в твоём возрасте я думал, что любовь будет меня ждать, образно говоря, за любой дверью, куда бы не вошел, но я ошибался. Это, как оказалось, большая редкость. Хорошо если за всю жизнь ты полюбишь один, два раза. Действительно полюбишь, а не будешь представлять или воображать, что полюбил. Многие проживают жизнь не разу не испытав этого по-настоящему. Так…чувствуют легкую влюбленность.

— Вы слишком категоричны, — возразил я ему, — а как же брак? Сколько пар мужчин и женщин соединяются для создания семьи, и все без любви?

— Многие, просто для того, чтобы не остаться в одиночестве. Особенно это касается женской половины. Для них одиночество страшнее, чем для мужчины. Для женщины семья, дети являются главным смыслом существования — источником эмоциональной зарядки.

— А мужчина заряжается на стороне?

— Может быть, может быть, — задумчиво протянул Волчатников, поедая бифштекс с картошкой, принесенный ему «Пепси-колой», — ещё Монтень говорил, что самый удачный брак — это дружба без любви. Хотя, здесь можно поспорить. Потому, что, кажется, у Горького было такое замечание, что жена — друг до первого ребенка. То есть, если развивать эту мысль дальше, с появлением детей в семье — ни любви, ни дружбы.

— А что же тогда, привязанность?

— Скорее привычка.

Мы замолчали, погруженные в свои мысли.

Настрой Волчатникова мне показался слишком пессимистичным. Я не мог согласиться с мрачными мыслями моего приятеля-летчика. Может, потому что был молод и еще не утерял романтического взгляда на жизнь. Я верил, что кроме привычки есть нечто другое, соединяющее двух людей под одной крышей. В конце концов, привычка не такая уж и важная причина. Мы многое делаем вопреки ей, нередко потакая своим настроениям.

По-моему мнению, привычка, если и имеет место, всё равно опирается на чувство приязни, симпатии. «Это как самолёт опирается на воздух и летит вперед», — придумал я сравнение. То есть привычка это крылья, а чувства — воздух. Вместе с тем, сказал я сам себе, у самолета есть третья составляющая — реактивная тяга. А в браке? Какая третья составляющая? Ответа я не знал. Скорее всего, потому что был не женат, а Волчатникова не захотел вовлекать в свои рассуждения.

Увидев у окна Илону, я подумал, что надо сказать ей об отъезде. Нехорошо, если эту новость она услышит от кого-то другого, а не от меня. Наскоро перекусив, я подошел к ней. Девушка стояла возле груды грязной посуды и не видела меня. Однако каким-то присущим ей женским чутьем почувствовала, что я к ней подошел.

Она обернулась, глаза вспыхнули радостным светом:

— Витя, что хочешь, добавки?

— Илона, — сказал я, осторожно подбирая слова, — я получил приказ возвращаться в Азовск. Поеду завтра. Я хочу вечером к тебе прийти, чтобы поговорить. Ты будешь свободна?

— Хорошо, — немного растеряно кивнула Илона, — а почему такая срочность? Что-то случилось?

— Да, нет, всё по плану.

Я замолчал, не зная, что сказать дальше. Илона тоже, ничего не говоря, повернулась, подхватила поднос с блюдами и пошла к столикам летчиков, только напряженная спина выдавала её волнение.

Однако встретиться вечером нам с Илоной не удалось. В Азовск отправлялось несколько автомобилей с имуществом, и потребовались старшие машин. Шахно знал, что замполит батальона отзывает меня, и назначил старшим на один из «Уралов», в который загружали учебные бомбы. Пришлось спешно собирать вещи, хорошо хоть их было не много.

Посреди сборов в комнату зашел Терновой.

— Уезжаешь? — спросил он, присев на кровать.

После моего резкого с ним разговора в автопарке, он какое-то время меня сторонился, да и я не горел желанием с ним общаться. Но здесь мы оба поняли, что очень скоро военная жизнь раскидает нас и мы больше, по всей видимости, не увидим друг друга. Я ответил:

— Еду старшим машины. Ты, наверное, тоже скоро будешь в Азовске, оформишь документы и поедешь в ЗабВо?

Терновой грустно вздохнул, не отвечая на мой вопрос, потом взял две кружки и налил туда «сороковника» из банки.