Кукловод

А еще я выяснил, что у мертвецов переставала выделяться слюна. Узнал я об этом совершенно случайно, когда разглядывал зомби, который пустил себе пулю в рот на глазах перепуганного Арслана Сафарова. И тот же труп натолкнул меня еще на пару открытий. Первое это то, что глаза у марионеток высыхали уже через несколько дней, хотя рефлекс моргания по-прежнему сохранялся. Однако радужная оболочка все равно заметно меняла свой цвет на более темный. Со стороны это выглядело бы странным только для того, кто хорошо знал покойного при жизни, и мог заметить изменившийся цвет радужки. В остальном же — совершенно ничего примечательного.

Следующее заключалось в том, что трупы переставали потеть. По крайней мере, мне так и не удалось выжать из них ни капли жидкости. И в заключение мне удалось обнаружить, что у мертвецов, скорее всего, полностью останавливается кроветворение. Тогда, сразу после инсценировки самоубийства, мертвые товарищи стрелка оперативно залепили ему простреленную шею толстым тканевым пластырем, запихнув в рану кусок ваты из автомобильной аптечки, чтобы кровь не проступала слишком явно. С тех пор я забыл о подранке и не обращал на него никакого внимания до нынешнего срока.

Как оказалось, кровотечение у марионетки не останавливалось до тех пор, пока в организме было достаточно крови, чтобы гонять ее по венам и сосудам. И она еще долго стекала у него по стенке пищевода, пока хватало давления чтоб ее выталкивать из раны, и теперь плескалась где-то внутри его пищеварительной системы. А пустое сердце покойника все еще продолжало сокращаться, напитанное Силой, хотя в этом не было уже никакого смысла.

Ради эксперимента, пытаясь понять насколько тело обескровлено, я даже проткнул этому зомби палец найденной в бардачке машины скобой от степлера. Из прокола удалось выдавить лишь махонькую капельку крови, да и ту лишь тогда, когда скоба зашла чуть ли не наполовину.

И вот теперь абсолютно то же самое происходило и с двумя другими подранками, кровь из их ран упорно не хотела останавливаться, запачкав им всю одежду и салон автомобиля. Благо что чехлы были из кожзаменителя и легко чистились. Так что прямо сейчас мне пришлось просто остановить сердцебиение этой парочки, что помогло остановить неконтролируемый разлив.

Сегодняшний день открыл весьма интересные особенности, которые мне придется учитывать в дальнейшем, чтобы не создать себе на пустом месте проблем, если вдруг до трупов доберутся судмедэксперты. Заодно еще оставалось надеяться, что никаких явных изменений с их внутренними органами не происходит. Лишь надеяться, потому что потрошить марионеток и проверять это лично мне не улыбалось вовсе.

Боже, кто б мог подумать, что я буду заниматься в жизни чем-то подобным…

До наступления ночи я успел еще похоронить бедолагу Чингиза, ставшего случайной жертвой во время охоты за мной, а заодно и понаблюдать за его поведением глазами марионеток. Тот, в принципе, никаких изменений не демонстрировал, оставаясь все таким же дерганным, неуклюжим и безынициативным. На голосовые команды других зомби он не реагировал, но зато послушно ковылял следом на своих переломанных ногах, если его тянули за руку. Постоянно смотрел невидящим помутневшим взглядом в одну точку, иногда издавал своеобразные хрипы из своих простреленных легких, что издалека можно было принять за тихий бубнёж.

В общем, если быть до конца честным, он вполне себе походил под общепринятое описание неуклюжего киношного зомби. Разве что только на людей не кидался, да не пытался ни у кого ничего отгрызть. Так что, для меня этот участковый не представлял абсолютно никакой ценности, а лишь грозил сплошными проблемами. Поэтому я и не стал откладывать в долгий ящик его похороны, боясь что его могут каким-либо образом обнаружить.

Троица марионеток отвезла и зарыла труп в глубоком подлеске, на самом пределе досягаемости нашей с ними связи, где-то за Долгопрудным. Там они сперва аккуратно срезали и сняли дерн на небольшой глухой полянке и вырыли почти двухметровую яму в глубину, с трудом пробиваясь сквозь вездесущие корни деревьев. Затем уложили тело на дно и засыпали землей, приладив верхний слой почвы обратно.

Когда работа была завершена, то выглядела могила почти неотличимо от любого другого участка лесной прогалины. Но для верности покойники еще густо присыпали захоронение опавшей листвой, чтоб на земле не было видно даже мельчайших следов раскопок.

На все про все ушло около полутора часов, потому что даже моим неутомимым мертвецам, непрерывно работающим в запредельном для человека темпе, не так просто было подрубать древесные корни и ворочать тяжелую глинистую почву, но они, несомненно, затратили на это гораздо меньше времени, чем ушло бы у живых людей.