Кукловод

На четвёртый день Марии совсем поплохело, она не только отказалась от еды, но и перестала пить. Вместо этого она лишь бормотала что-то нечленораздельное и не обращала внимания на открывающееся окошко камеры, через которое куклы за ней следили.

Я приказал достать её оттуда, отмыть и уложить спать под присмотром не только моих болванчиков, но и Изабеллы. По итогу Мария продрыхла больше суток, а когда проснулась, была похожа на забитого зверька, который шугался от любого шороха.

Мы её накормили, напоили и позволили расслабиться. К вечеру она более-менее пришла в себя и начала задаваться вопросом, почему же с ней никто не разговаривает. А это был мой прямой приказ, ведь психологическое насилие только началось.

Я дождался, пока Мария поверила, что всё уже закончилось и что её будут и дальше содержать в комфортных условиях… Только она заснула во второй раз, как куклы скрутили её и потащили на улицу. Во рту у Марии был кляп, дабы она не разбудила моих подданных.

Её отнесли за пределы стены и положили в деревянный гроб, который был настолько узким, что она не могла пошевелиться. Куклы безмолвно заколотили его гвоздями, опустили в яму и начали закапывать. Справились они быстро, всего за каких-то пять минут.

А потом просто ушли, оставив её задыхаться. Я не знал, чего Мария боялась больше всего, но лично для меня быть похороненным заживо — это был худший сценарий смерти. Даже страшно представить, что в тот момент она испытывала…

Но убивать я её не собирался. Поэтому уже через полчаса куклы достали Марию, которая была без сознания. Одно целебное зелье, и она очнулась. И чего стоило выражение её лица, когда вместо ангелов она увидела меня. Мария была уверена, что умерла и что всё закончилось, но вновь вернулась в Чистилище.

— Отведите её обратно в «стакан», — отмахнулся я и пошёл назад в деревню.

— Нет! Не-е-ет!!! Пожалуйста!!! — кричала Мария. — Я больше не выдержу!!!

— Ты себя недооцениваешь. Члены рода Оскольд славятся своей выдержкой. Поэтому выдержишь, солнышко, не переживай, — с нескрываемым ехидством выдал я.

— Умоляю!!! — она надрывала горло, а куклы несли её вверх по склону. — Я сделаю всё, что ты скажешь! Прошу! Пожалуйста!!! Карл!!! Я не смогу!

— В первый раз ты выдержала четыре дня, думаю, теперь осилишь и неделю, — размышлял я и шёл рядом.

— Не-е-е-е-е-е-ет!!! — Мария вырывалась, а по её щекам слёзы натурально лились ручьём. — Умоляю! Умоляю… У-мо-ля-ю….

— Тебе наверняка интересно, чего же я добиваюсь? — я посмотрел на её зарёванное лицо, на котором плясало отчаяние. — Ты должна полюбить меня. Искренни. Всем сердцем. Только тогда твои страдания закончатся.

— По… Полюбить?.. — прошептала Мария.

— Ты станешь моей ручной собачкой, хочешь ты того или нет.

— Я готова! — выпалила она. — Я сделаю всё, что ты скажешь! Я буду твоей собачкой! Приказывай, хозяин!

— Я рад это слышать, но в твоих словах нет ни капельки искренности. Ты просто хочешь прекратить свои мучения, а это не то. Полюби меня, Мария.

— Я люблю тебя!!! — вновь закричала она.

— Ложь… — констатировал я. — Для любви нужно время. Много времени. Встретимся через неделю.

— Не-е-е-е-е-ет!!! Ты ублюдок!!! — она всё-таки показала своё истинное лицо.

— Вставьте ей кляп, негоже будить горожан, — приказал я и свернул к своему дому. — Ну ничего, мы из тебя сделаем «человека». Вот твой папаня обрадуется, если каким-то чудом сможет тебя вернуть.

— Как всё прошло? — поинтересовалась Изабелла, встретившая меня в гостиной.

— Небольшой надлом проявился, но этого явно недостаточно. В следующий раз нужно будет придумать что-то поинтереснее… Думаю, устроим психологический тест и позволим ей уйти. Будет забавно понаблюдать над её раздумьями…

— А ты жесток… Вот что власть делает с людьми, однако…

— Не я это начал. Но я это закончу.

— То есть ты хочешь посмотреть, побежит она или нет?

— Ага. В теории Мария должна будет понять, что это проверка. Скорее всего, она захочет остаться и будет изображать собачку. И тогда наступит кульминация…

— Даже боюсь спрашивать…

— Я отдам ей парочку унизительных приказов, один из которых она либо не выполнит, либо как-то накосячит. И тогда я прикажу вернуться в «стакан». По моим прикидкам, она должна будет пойти добровольно. Если так оно и случиться, значит, она почти достигла точки невозврата.

— Хочешь сказать, после таких издевательств её психика уже никогда не вернётся в нормальное состояние?

— Ещё бы! Это неизбежно. Главное, чтобы не померла и не решила себя убить. В ближайшие пару дней надо будет за ней усиленно приглядывать, ведь именно сейчас наступает переломный момент, когда Мария понимает, что к лучшему в её жизни уже ничего не изменится.

— Всё-таки, ты слишком жесток с ней… — Изабелла тяжело вздохнула. — Она виновата лишь отчасти, тебе же София рассказывала, как воспитывают Оскольдов. Да и она наверняка действовала не по своей воле, а по приказу отца.

— Что это ты вдруг начала её защищать?.. — я бросил на Изабеллу недоумённый взгляд.

— Как мне кажется, наказание несоизмеримо с тяжестью преступления… Слишком жестокое…