Кукловод

Его называют Кукольник — всплывает мысль сама собой… В этом сне он может почти все, без всяких связей и логики. Махнешь рукой — подымется ветер, топнешь ногой — рухнут вечные замки. Руби мечом, верь в себя и победишь пол мира… А где-то, на фоне сознания, древние продолжают болтать меж собой, как будто это имеет какой-то смысл. Но, спустя время, их голоса все равно будят его: «Отведал нашей силы, а теперь пошел вон и обрети свою!»

— Почему? — спрашивает Дорн, и его голос расходится грохотом по всему черепу.

— Потому что, когда все леса смоет в океаны, — пускаются императоры в бешеную круговерть, — потому что, когда небо рухнет в этот океан… Горак берет в руки свою необъятную секиру. В глубине времени его ждали свои легионы, которые нужно было вести на оборону древней империи. Рядом конь Лируса нетерпеливо топчет землю, капая слюной в предвкушении, словно какой-то волк.

— Потому что, когда огонь пришлепнет всех живущих гигантской волной, — вторят они друг другу, — тогда ты, Император, со своей жалкой короной и разнеженным телом станешь мелким и незаметным, как испарившийся снег. Стормо чувствует под ногами жар. Обугливается земля, обжигая ноги.

— И ичезнут дома, — продолжает Дорн, — сгорят книги и летописи, потеряются золотые и медные монеты, и даже мы навсегда покинем эти места. И тогда, останется лишь то, чего ты потерять не сможешь…

Сила твоих рук и решимость твоего разума… То, что действительно имеет значение, и то, чего у тебя нет. Пока что лишь наша кровь спасает это неуклюжее тело от гибели. Дорн встал, отпинывая стул прямо в пустоту. Теперь Стормо Торрий знал, как она выглядит, эта пустота…

— Готовься, Стормо. Готовься, потомок. Этот день намного ближе, нежели тебе кажется.

— А теперь выпускай нас! Или вы все сдохнете прямо сейчас! …На борту почти спустившегося цеппелина Аль наконецто приметила второго мага. Глаза эльфийской принцессы расширились. Там, где схлестнулись в битве гули с человеческими войсками. Там, она увидела нечто… Худой человек в очках и с мечом, похожим на игрушку, выпускал необузданный, яростный поток магических сил. Незримые для людей лучи света окружили тонкую фигуру — то была улыбка Гелио, затем вросли человеческие ноги в землю, пуская корни вглубь, высасывая мощь гидры, и открывает сама собой невидимый рот земля, готовая проглотить всех, кого прикажет властелин, бережно подхватывает поток Аэры хозяйский плащ, ловко обнимает голую грудь, создавая еще один слой брони; не замечает человек, а каждая стрела, пущенная в него и его соратников, отклоняется от цели великим ветром, или ослабляется до тихой скорости, безвредно чиркая по латам. Рядом восхищенно вздыхает Эль:

— Кто этот великий маг? Аль хватается за голову. Всю набранную мощь человек выпускает в трубу! Знакомая паутина заклятия — самодельного, глупого заклятия призыва иллюзии духов. Из-за строя легионеров незаметно появилось четыре древних воина. Высоких, как два эльфийских роста, твердых, как камень. Но их всего лишь четыре! Сам же горе-волшебник упал на землю. За использование напрямую магических первооснов требуется плата. И немалая… А сила вошла в духов, материализуя крепкие тела из воздуха. Но они не были реальными, знала Аль, сознавая своим великолепным магическим чутьем, что воины просто призраки ушедшего безвозвратно времени… Но каждый легионер помнил эти лица. И центурий Богус тоже помнил.

В любой школе меча стоят барельефы древних императоров, начиная с первого и заканчивая Уро Торрием. И в болотной школе стояли они до поры до времени… пока легионеры, изнемогая от нищеты, не продали их неизвестному торговцу. И теперь Богус, незнавший страха, испуганно вздрогнул. На миг ему показалось, что призраки прошлого пришли наказать именно его за этот непростительный грех. Один из огромных воинов наклонился к земле, поднимая лежащий щит и вставая в общий строй. Он ничего не говорил, просто широко улыбнулся, и центурий Богус разом почувствовал себя маленьким мальчиком перед своим почившим родителем. «Эх, не посрамить бы отца» — невольно покраснел могучий легионер. Богус обеспокоенно оглянулся на Стормо. Он видел, как древние императоры вышли из его груди, разорвав ребра и плоть. И опять просто положил руку на плечо древний, и Богус немедленно понял, что Сир Торрий отдыхает и так нужно. Повелители молчали, и легионеры молчали тоже, боясь развеять невероятное чудо, сон, морок. А потом плотная волна гулей ударила в щиты…

— Пора, — махнул рукой рыжебородый. И Го кинулся вперед. Ассасины-стрелки (по вполне понятным причинам) умеют делать мастерски две вещи — стрелять и бегать. Го мгновенно оторвался на десятки шагов, разрезая грудью колдовскую метель. Немного затормозил подъем холма, но он то и был ему нужен.