Кукловод

— Спасибо, что предложил подвезти… Оксану я не смогу сегодня оставить без присмотра, а у нее есть дома кое-какие дела. Так что мы отправимся к ней.

Оксана согласно закивала, по-прежнему не в силах отойти от Клеста больше чем на один шаг.

— Я хотел тебя еще о кое о чем попросить, Виктор. Установи дежурство за ее квартирой, ладно? Хочется провести эту ночь спокойно.

Глава 27

— После такого тебе по большому счету месяц как минимум нужно провести в санатории. Надеюсь, что нам все-таки удастся отдохнуть всем вместе: мне, тебе и Митьке. А сейчас тебе нужно отлежаться пару деньков, прийти в себя. На работу позвонишь, скажешь, что приболела, как-нибудь без тебя пару дней перебьются. А от врача отправимся к Леонченко, писать заявление, где изложишь все, что с тобой произошло. Надо же ему как-то оправдаться в глазах начальства за то, что оперативников на кладбище таскал.

За стеной, в соседней комнате, уже с час как тихо посапывал Митя. Оксана, долго скоблившая под струями душа себя с ног до головы, теперь, одетая в короткий цветастый халатик, лежала на кровати и молча смотрела в потолок, на котором высвечивался проецируемый светом уличного фонаря косой квадрат окна. Алексей сидел на краешке постели и слушал тихое дыхание. На лице любимой не отражались никакие эмоции, хотя он подозревал, что сейчас на самом деле творится в ее душе. Оксана узнала всю правду, включая рассказ об участии ее отца в изнасиловании его матери. На этом месте повествования девушка чуть отстранилась от него, словно не веря в то, что он рассказал, но вновь не издала даже звука.

Немного оживилась она при упоминании подаренной его матери Василием шумерской богини, и таинственной истории с вещими снами Татьяны. В глазах любимой появилось некое подобие любопытства, но не более того.

Когда он закончил, и вопросительно посмотрел на Оксану, словно ожидая от нее ответа, та по-прежнему молчала. Тогда он, пытаясь немного разрядить ситуацию, завел разговор о планах на завтра. Вновь никакой реакции.

— Зря я, наверное, это тебе рассказал, — пробормотал он, глядя в темный провал окна. — Представляю, каково тебе сейчас.

И в этот момент она разрыдалась. Сначала это было слабое сопение, словно у Оксаны заложило нос, которое потом переросло в настоящие всхлипывания с подвыванием.

— Милая, ну не надо… — он склонился и погладил ее по голове. — Все будет хорошо, я не дам тебя в обиду…

— Да я… да я не поэтому плачу, — сквозь слезы простонала девушка. — Как он мог!

— Кто? Что мог?

— Да отец мой! Как он мог… твою мать…

— О, господи!

Он прижал ее к себе, с нежностью гладя по волосам.

— Ну ты-то, ты-то здесь при чем? Чего ты себя накручиваешь? Блин, я уже жалею, что рассказал тебе все это…

Оксана продолжала реветь, но слова Алексея все же возымели свое действие. Через пару минут завывания переросли в слабые всхлипывания, а вскоре и вовсе прекратились.

«Ну, слава тебе Господи, — с облегчением подумал Клёст. — А то прямо детский сад какой-то».

— Я люблю тебя.

Ее рука скользнула вверх, гладя его по голове. Вот те раз, все закончилось признанием в любви. Уже после, перед тем, как провалиться в объятия Морфея, ему пришло в голову, что Оксана вполне может оказаться сестрой Зиновия. Если, конечно, сперматозоиды ее отца породили это чудовище. Уже засыпая, он подумал, что когда Хорькова поймают, не мешало бы провести анализ ДНК. Хотя, если результат окажется положительным, это может очень сильно расстроить его любимую женщину…

Утром они отправились в прокуратуру. Ради них заранее предупрежденный по телефону Виктор отложил все дела, и когда Алексей с Оксаной появились на пороге, тут же поставил греться электрочайник. Пока тот закипал, девушка писала заявление. После чаепития, в котором приняли участие и молчаливые близнецы, Леонченко стал записывать ее показания, которые поместил в уже довольно пухлую папку. На ее обложке шариковой ручкой был написан порядковый номер 1021 и два слова: «Зиновий Хорьков».

Допрос, если дружескую беседу под протокол можно было так назвать, длился около полутора часов. Янис тоже что-то строчил в свой блокнот, Петерс просто слушал, не сводя с рассказчицы немигающего взгляда, отчего той было слегка не по себе. Оксана попыталась вспомнить все, что с ней произошло после того, как она приехала вчера к семи вечера на Ново-Восточное кладбище. Она стояла, оглядываясь по сторонам, и все же не заметила, как в начале восьмого откуда-то из-за ее спины вынырнул этот самый Иван Романов… Господи, и почему она сразу не насторожилась, когда он представился ей в первый раз?! Иван Федорович Романов… Псевдоним далеко не из лучших, может быть, из-за этой простоты она и поверила, что его именно так и зовут. Да и с какой стати ей было подозревать этого человека в чем-то нехорошем?

Как бы там ни было, Романов (он же Хорьков), почему-то в этот раз ей не понравился. Вроде бы был таким же обходительным, как и во время последней их встречи, но внутренне она чувствовала какую-то напряженность. Однако, будучи девушкой воспитанной, свои ощущения она оставила при себе.