Кукловод

Мать молча провела холодной ладонью по его щеке, и он заметил, как в уголке ее глаз набухают слезы. Он хотел сказать маме, чтобы она не плакала, с ним все хорошо, у него замечательная девушка... Но тут слезинки покатились вниз по ее щекам, из прозрачных становясь темно-красными.

Алексей испуганно отшатнулся, и образ матери растаял вместе с туманной дымкой, еще мгновение назад покрывавшей поле. Теперь он стоял на огромном плато, вокруг которого в багровом пламени заката вздымались темные пики гор. Именно темные, а не снежно-белые, и уже от этого внутри Клеста затаилось тревожное предчувствие.

- Ну что, поговорим, брат?

Он обернулся на голос, и увидел ЕГО. Сводный своим видом немного напоминал Иисуса. Зиновий был одет в иссиня-черное рубище, из-под низкого подола выглядывали босые ступни, а длинные, спутанные волосы ниспадали на плечи. В правой руке он держал посох, а левой откинул со лба темную прядь. Их взгляды встретились, и Алексей невольно отпрянул, словно получив невидимый толчок в грудь.

- Тебе не сломить меня.

Он шагнул вперед.

- Ты убил мою... нашу мать, на твоей совести еще несколько смертей, но что ты будешь делать, когда расправишься со всеми? Если, конечно, мы не остановим тебя раньше... Убьешь меня? И ты этим удовлетворишься? Я понял, что ты за существо, и думаю, что простое убийство тебя вряд ли удовлетворит. Но если ты хочешь, чтобы я молил тебя о пощаде - этого ты не дождешься!

Зиновий снисходительно улыбнулся, словно вел диалог с малолетним несмышленышем:

- Нет, ты меня не понял, брат. Что уж говорить, если даже я сам себя не до конца понимаю. Но цель мою разгадал! Хотя проку от этого... Я буду убивать тех, кто сделал меня таким, после того, как расправлюсь с их ублюдками, я буду убивать твоих друзей, которые тебя окружают, а на закуску я оставлю тебя. И ты мне не сможешь помешать, я слишком серьезный соперник для тебя. Да, ты можешь противостоять моему дару овладевать чужим сознанием. Это редко встречается, но ты ведь тоже не такой, как все. Но это наяву. А здесь, в мире твоих снов, я полновластный хозяин твоих мыслей. Что, не веришь? Ну, тогда попробуй что-нибудь со мной сделать, испепели меня огнем своих глаз, разорви на части, в конце концов... Что, даже попытаться боишься? А я не боюсь. Нет, я не буду тебя убивать, твое время еще не настало. Но ты испытаешь такую боль, что смерть покажется тебе самым желанным, что может быть в этом мире.

Зиновий сделал движение посохом, и голову Клеста будто сжало железным обручем. Он схватился за невидимую полоску металла, пытаясь ее разогнуть, но обруч сжимался все туже... Алексей почувствовал, как из носа и ушей течет кровь, но это казалось ему сущей ерундой по сравнению с тем, какие адские муки он испытывал. Казалось, голова сейчас просто лопнет, словно спелый арбуз...

Глава 22

- Ай-я-яй, вот беда-то...

Клест открыл глаза, еще не соображая толком, где он и почему вокруг так темно. Увидел на уровне своего живота чью-то голову в обрамлении густой бороды. Батюшка тревожно хмурился:

- А мне вот не спится, у меня всегда в поезде бессонница. Слышу, кто-то стонет, поднялся, гляжу - ты, да еще и юшка из носа и ушей течет. Давление небось повышенное, угадал? Хотя молодой еще вроде... На-ка, возьми вот платок, утрись. А еще лучше, сходи в туалет, умойся.

Алексей кое-как спустился вниз. Леонченко и юноша-служка мирно посапывали под стук колес. Да, если бы не бессонница отца Серафима, глядишь, так и помер бы во сне от кровопотери. Хотя вряд ли. Зиновий же хотел его лишь испугать. Или проучить, что в принципе одно и то же.

Когда вернулся из туалета, попал под пристальный взгляд батюшки:

- И часто это с тобой?

- Что?

- Ну, припадки ночные с кровоизлияниями?

- Первый раз. Нет, честно, никогда такого еще не было. На давление никогда не жаловался. Какая-то ерунда приснилась, уже и не помню, какая. Надо будет по возвращении врачу показаться.

На самом деле Алексей прекрасно помнил свой сон, но не стал признаваться в этом священнику. Чем тот мог помочь? Молитву разве что прочитать, да святой водой окропить. Только не верил он во все эти чудеса. Так зачем еще вмешивать сюда посторонних?

Рассудив так, он снова забрался на верхнюю полку. От испачканной кровью наволочки пришлось избавиться. Но теперь он боялся уснуть. Ему было по-настоящему страшно. Алексей лежал на животе, вслушивался в мерный перестук колес, глядел на мелькавшую между облаков луну, тускло освещавшую бескрайние поля, и думал о том, что ввязался в игру, победитель в которой может быть лишь один. Либо он, либо Зиновий. Третьего не дано.

И все же его сморило. Когда Клест проснулся - за окном светило солнце. Состав подъезжал к столице.