Кукловод. Капер.(СИ)

- У тебя ничего не получится, грязный ирлашка. Ты не первый и не последний раб, которого я приведу к покорности. Десять дней. И сегодняшний не предусматривает никаких пыток. Ты будешь так висеть ровно два часа, после чего тебя снимут. Мы ведь не хотим, чтобы с твоими руками случилось что-то необратимое. Как видишь, я неплохо разбираюсь в анатомии. Хочешь, я поведаю тебе хотя бы часть того, что тебе предстоит.

- Вижу, что тебя буквально распирает от желания, а потому не вижу смысла отказывать тебе в этом удовольствии.

- Благодарю, ты очень любезен. Так вот, для начала тебя обольют патокой, и привяжут к столбу. Ты не представляешь до какого исступления могут довести насекомые своими мелкими лапками и хоботками. Это просто ужас какой-то. Взрослые и крепкие мужчины плачут как дети. Кстати, слышишь? Это воет тот самый здоровяк. К нему в гости пожаловали местные мухи. Очень скоро они отложат на нем мириады своих яиц...

Джонсон продолжал живописать, вальяжно прохаживаясь по кузнице, перебирая кузнечные инструменты живо описывая возможность их двойного предназначения. Показывал и орудия специально предназначенные только для пыток. Надо признать рассказчиком он был хорошим, настолько живо у него получались все описания. А еще, это говорило несомненном опыте в данном вопросе.

Впрочем, Патрик мало его слушал. Вернее не он, а Шейранов. Конечно умом он понимал, что Перегудов его как-то вытащит, и если все еще ничего не предпринял, то ждет, не сможет ли он сам что-либо предпринять. Нет, он не маньяк. Он человек искренне и без остатка преданный своему делу. И это шоу, его детище, ради которого он готов на многое. Кстати, когда состоялось их знакомство, привлекая в свой проект кукловода, Антон рисковал пожизненным заключением.

К черту Антона. Когда он вмешается, Патрик уже успеет пережить кое-какие неприятные моменты. А это крайне нежелательно. Конечно Шейранов может отстраниться от боли и весело посвистывать, даже если его будут пытать раскаленным железом. Вот только при этом вся гамма страданий достанется Патрику, который не сможет повторить этот трюк. И потом, должен же дедушка позаботиться о своем отпрыске. Еще несколько минут, руки потеряют чувствительность, и будут ни на что негодными.

Дождавшись момента, когда Джонсон отвернулся, чтобы взять со стеллажа очередной инструмент, Патрик резко подтянулся на руках, буквально выбросив свое тело вверх. Потом толкнул вперед и вверх свои скованные руки. Цепь кандалов соскочила с крюка, и освободившийся пленник приземлился на земляной пол кузницы.

Мгновение, и правая рука скользнула ко шву штанов, в котором уютно скрывалась спица из упругой стали. Пальцы ухватили стальную бусинку и за нее потянули спицу наружу. До плантатора всего лишь пара шагов. Чтобы нанести удар, достаточно сделать и один. Он уверено выбросил руку с зажатой спицей вперед, метя в сердце. Патрик был хорошим фехтовальщиком, Сергей Федорович отличным хирургом...

Джонсон отчетливо услышал непонятные звуки, и звон цепей. Как расслышал и приземление Патрика. Мысль о неправильности происходящего прострелила его сознание, и он резко обернулся к своему пленнику. Его подвело то, что несмотря на то, что он знал о находящихся здесь орудиях пыток все, сам он ими никогда не пользовался. Поэтому увидев обретшего относительную свободу пленника, плантатор выронил один из пыточных крюков, вместо того чтобы использовать его как оружие и потянул из ножен шпагу.

Поздно. Его сердце буквально взорвалось от резкой боли, а дыхание невольно зашлось. Стальное жало, коке-то время еще поворочалось внутри, вызывая очередные спазмы боли и наконец покинуло тело. Вот только боль так никуда и не делась. А еще, не было никакой возможности вздохнуть. И кричать он так же не мог. Снедаемый невыносимой болью, он с недоумением смотрел на своего врага, рука которого на этот раз была необычайно точна. Потом он завалился набок, со все так же широко раскрытыми глазами.

Дело сделано. Патрик быстро отбросил спицу в дальний угол кузницы. Бог даст, потом разыщет. Сейчас же возвращать ее на место нет времени, потому как дело это непростое и кропотливое. Подойдя к крюку, он встал к нему спиной и подняв руки подпрыгнул вверх и назад. Ч-черт, как больно! Ощущение такое, что ему едва не оторвало кисти рук. Взгляд на них. Так и есть, рассадил в кровь. Ну да хотя бы вены целы, и то радует.

ГЛАВА 2

Раб.

- Нет. Нет! Отпусти! Скотина!

В ответ на крик граничащий с истерикой, раздался только издевательский хохот, поддержанный еще парой голосов.

- Да не сопротивляйся ты Лиз. Все одно эта обезьяна получит свое. А так ты их только подзадориваешь,- раздался усталый и равнодушный женский голос.