Кукловод Тысячи и одного заговора (СИ)

Вместо того, чтобы броситься за лутом, я подошел к Огневе. Ее дела были плохи: судя по всему, наряду с тяжелой раной, удар бывшего слепца нанес ей какие-то дебаффы или занес в рану яд. По крайней мере, в неясных отражениях будущего было множество вариантов того, как она вылетает из либиринта Духа, довольствуясь Огненным щитом в качестве минимального трофея, и очень мало возможностей продолжаться приключение.

К счастью, вероятность такого вот благоприятного исхода во многом зависела от меня. И я начал Рассекающим реальность на покрывающей железные стенки крови выцарапывать Знаки Пути. Конечно, есть у меня смутное подозрение, что кровь эта — "для антуражу", и не было ни одного живого существа, которое реально рассталось бы со "влагой жизни", чтобы обеспечить эти залитые красным стены… Но все-таки это кровь, и, следовательно, она подходит…

Закончив с наскальной живописью, я погрузился в транс. Потоки времени и связь событий, подернутая ярким флером случайности, открылись передо мной. Я же стал ветром, что отклонял потоки неслучившегося от гибельных порогов. Очень мешало то, что я мог увидеть и осознать лишь небольшую часть взаимосвязей, образующих сущее. Тем более, что моя воля напрямую, без более материальных посредников, стала причиной, определяющей будущее, что еще более запутывало и размывало картину. И я изо всех сил боролся, стараясь сохранить в фокусе своего несовершенного зрения желаемую картину.

При этом я наряду с обычным для Пророка изменением потока событий делал еще что-то, что проходило, не задевая моего воспарившего над миром сознания. Полностью осознать происходящее — было за пределами возможностей моего разума. Я лишь понимал, что действиями в реальности я создаю новые и новые потоки событий, а, направляя течение варпа — изменяю вероятности различных результатов моей деятельности.

Когда же я всплыл из транса, Огневка все еще сидела, привалившись к стене, но на ее лице не было уже мертвенной восковой бледности, а из раны — не выплескивалась толчками темная кровь. Хотя сама рана еще и выглядела… страшновато, но постепенно она затягивалась.

— Тот еще номер, — выдохнул я, усаживаясь рядом с Огневкой. — Не для ежедневого повторения.

— После такого, — выдохнул огнеглазый, опускаясь на колено, — вы можете позволить себе нашить голову ворона[27]. По крайней мере, на нижние уровни вы вытяните.

— Привет! Ой, а где это я? — раздался тонкий детский голосок.

Мрак темного мира оказался разорван многоцветным мерцанием. Небольшая птичка, вместо перьев одетая в изменчивые многоцветные язычки пламени, повисла посреди бывшей палаты бывшего узника.

— Ой, кто это? — вздрогнула Огневка. Сил, чтобы подняться, ей еще не хватало, но вот руку протянуть она сумела.

— Не надо, — отлетела в сторону птичка. — Обожжешься. Сейчас я… — огнеперья мигнули, и поменяли цвет. Сейчас все они стали молочно-желтыми, — вот теперь я холодная!

Птичка опустилась в протянутую руку суккубы.

— Она и вправду холодная, — улыбнулась девушка. — А еще легкая и пушистая… ты кто, птичка?

— Это твоя тезка, — чуть не рассмеялся я, вспомнив любимую книгу детства. — Огневка.

— Ой, — пискнула маленькая огневка. — Тебя правда так зовут? А почему?

— Отлети в сторону, — попросила Огневка-старшая. — Теперь уже я не хочу тебя обжечь.

— Это не так-то просто, — гордо ответила птичка, но просьбу все-таки выполнила.

Суккуба окуталась огненной аурой Красного щита Огня

— Как… красиво!!! — пискнула ошеломленная огневка.

— Красиво, — согласился я.

Клубы и языки пламени, составлявшие Красный щит, скорее подчеркивали красоту суккубы, чем скрывали что бы то ни было.

Однако, любование красотами окружающей природы, увы, не входило в список первоочередных дел. В отличие от поиска красоты иными, не столь приятными, путями. И взгляд Феникса, ищущего совершенство, пронзил пространство и время в свете колдовских знаков.

* * *

Леон Улф, скромный генеральный директор одной из небольших фирм, которым много было в провинциальном городке Соединенных Штатов Америки, буквально стоявшем на угольном пласте, потянулся, откидываясь в своем кресле. Правда, стоило заметить, что Храбрый Лев происходил из одной из семей, основавших данный городок, что делало его несколько более равным, чем большинство остальных обитатели городка. Так что дела у его фирмы шли более чем неплохо, и Леону не было нужды лично надрываться, организуя благополучие семейного дела: для этого у него были наемные работники. А вот хобби Леона требовало личного участия, и не терпело отлынивания и работы спустя рукава. Поиск Силы и Истины — отнимал большую часть как личного, так и рабочего времени Леона Ульфа.