Кукловод Тысячи и одного заговора (СИ)

— Да, кстати, — заинтересованно спросил он у дальнего родственника, — ты религиозную общину регистрировать будешь?

— Разумеется, — отозвался новоявленный пророк и Глас Божий. Идея какого бы то ни было служения божеству, не совмещенного со сбором пожертвований, представлялась ему какой-то… неполноценной.

— Тогда будь осторожен с дедушкой Иезекилем, — посоветовал шериф. — Сам знаешь, какой он у нас… твердолобый пуританин.

— "…рухнет храм старой веры и создастся новый храм истины", — процитировал Леон однажды попавшуюся ему в руки книгу того русского. Признаться, сам Леон надеялся найти там какие-нибудь пути к Силе, ведь ходили слухи, что с главным героем своей книги русский был знаком не по наслышке. Однако, даже не найдя искомого, он все равно не посчитал время, проведенное за чтением, потерянным зря. Однако, Леон совершенно забыл, что "истина прежде всего в том, что у тебя болит голова". Зря, на мой взгляд. Очень зря.

Шериф посмотрел на родственника, и медленно кивнул, соглашаясь с предложенным способом решением проблем. Дедушка Иезекиль со своими проповедями и у шерифа уже давно сидел в печенках. Так что когда твердокаменный пуританин умер от какой-то совершенно пустяковой болячки, почему-то проигнорировавшей самые современные антибиотики, шериф записал в архиве "умер естественной смертью", и не стал копать слишком уж глубоко… возможно — опасаясь и сам заразиться какой-нибудь пакостью, которая окажется безусловно смертельной.

Очередной таймскип, и вот уже Леон проповедует группе людей в дорогих костюмах, собравшихся в холле Гранд-отеля. Мигнуло — и "дом Надежды" принимает первых детей. Мигнуло… И очередная жертва корчится на очистительном костре, а Леон увлеченно доказывает гибнущему его нечистоту и необходимость очистить мир от него. Мигнуло. Мигнуло. Мигнуло… Отчаяние охватывало предводителя Избранных, уже называвшего себя Верховным магистром Ордена, при виде того, что чудовищ, скрывавшихся под масками людей — не убывает. И даже у многократно проверенных. Стопроцентно чистых людей — дети могут оказаться чудовищами. И снова проповеди. Братство, смыкающееся вокруг своего предводителя, закрывая его от очередного чудовища… Свет погас для Леона, и лишь соединяющаяся в крови и муке Печать позволяла ему вновь видеть этот мир. И вот Братья вырывают из руки Леона половину Печати…

— Ты сошел с ума, отец, — вздохнула дочь Леона, Кристэлла. — Зачем позволять чудовищам превратиться и обрести силу? Не лучше ли уничтожать их ДО того, как они станут опасны?

— Такова воля Бога, — Леон не пытался вырваться из хватки некогда верных ему людей. За годы службы Господину он обрел истинную веру, и ему стало уже все равно, что будет с ним самим. Главное — созданные им Орден продолжит свою работу… Возможно, его дочь действительно станет лучше него.

— Ни сам Бог, ни Ватраэль, его посланник, не говорили мне ничего подобного, — скорбно покачала головой Кристэлла. — Возможно, ты действительно сошел с ума, и слышал то, что не было сказано. Мне хочется в это верить. Потому что если я не права — то это означает, что ты так долго искоренял Зло, что поддался его голосу… Отведите его в госпиталь, — обратилась она к Братьям, что удерживали некогда Верховного.

Не то, чтобы Леон не мог разметать бывших учеников одним движением и повергнуть их в прах… Но отчаяние, вызванное сомнением, что породили слова дочери, подвигло Леона на новый подвиг Веры. И он не стал сопротивляться, позволив увести себя.

Там, прикованный к кровати, Леон созерцал видения. В том числе и о том, как его дочь попыталась провести очередное Очищение. Но не повергнутое в прямом бою, не ослабленное Печатью, чудовище оказалось слишком сильно, и город Сейнтрелия погрузился в кошмары, мрак и туман.

* * *

— И что это такое было? — потрясла головой Огневка. Кажется, в этот раз ритуал захватил не только меня, но и ее.

— Прошлое, — отозвался я. — Подвиг Веры. Интересно, город Сейнтралия — действительно есть где-то в штате Пенсильвания?

— Есть, — кивнула Огневка. — Мне попадалась статья… Ты будешь смеяться — но именно про Сайлент Хилл. Там рассказывалось и об это городке… Кажется, там по неосторожности подожгли заброшенные угольные выработки. Город скрылся в ядовитом смоге, начали пропадать люди… Оказалось, что по крайней мере некоторые из них — просто падали в огненные ловушки, разверзающиеся у них прямо под ногами… Сейчас — город покинут, и там осталось жить не более десятка человек… В общем, "город-призрак", вроде Припяти.

— "Падали в огненные ловушки"? — процитировал я рассказ Огневки. — Любопытно…

— Ты думаешь… — начала было суккуба. — Н-да… Если ты действительно так думаешь — то тебе тут самое место. Это же психиатрическая лечебница, если я правильно понимаю? Да и мне, пожалуй, тоже… потому что я с тобой почти согласна…. А какие еще мысли у тебя появились после просмотра этого интересного кино?

— А еще я думаю… — медленно произнес я, пальцем рисуя в воздухе Огненное око, — … что Карфаген должен быть разрушен!

— Согласна, — кивнула Огневка-суккуба. — Они мне не нравятся.