Кукловоды Третьего рейха

Японское правительство провозглашало, что сражаться с Китаем и покорять его отнюдь не собирается. Речь идет только о защите интересов Маньчжоу-го. Но к Маньчжурии примыкала китайская провинция Жэхэ. Туда отступил разбитый Чжан Сюэлян, потянулись партизанские части. Японцы объявили, что Жэхэ — это тоже «историческая» часть Маньчжурии. Нанесли очередной удар, раскидывая собравшиеся здесь войска. Было объявлено, что граница Маньчжурии — Великая Китайская стена. Чан Кайши пытался закрепить за собой хотя бы этот мощный рубеж. Выдвинул к Стене свои армии, занявшие позиции по древним укреплениям и башням, сюда же отступали отряды защитников Жэхэ.

Однако японцы в очередной раз слукавили. Граница-то граница, но… кому она будет принадлежать? Такой рубеж обороны со временем можно было слишком уж сильно укрепить. Дивизии «Страны Восходящего солнца» ринулись на приступ. Китайцы дрались жестоко, но выучка и оснащенность армий слишком различалась. На некоторых участках стены стояли крестьянские повстанцы, вооруженные только мечами. На других участках отстреливались из винтовок, пока были патроны. А их бомбили эскадрильи самолетов, подползали и расстреливали танки. Японцы смогли в нескольких местах овладеть стеной, а потом принялись распространяться по ней. 20 мая китайцам пришлось отступить с оставшихся участков.

Деморализованному Чан Кайши неприятель предложил переговоры, и 31 мая 1933 г. он подписал продиктованные ему условия мира. Стена станет границей, но охранять ее будут японцы. А зона на 100 км к югу от стены объявляется демилитаризованной, китайцы не имеют права держать там войска. Такой мирный договор вызвал бурю возмущения в Китае. Часть генералов не признала его. А к северу от Великой Китайской стены осталось немало антияпонских отрядов — коммунисты, гоминьдановцы, партизаны, просто бандиты. Они откатились на запад, к монгольским горам и степям. Возглавил их генерал Фэн Юйсян, уже неоднократно выступавший то союзником, то противником Чан Кайши. У него собралось 100 тыс. солдат, но… значительная часть из них вообще не имела оружия.

Японцы оттесняли их в пустыни, армия голодала. Фэн Юйсян взывал о помощи к Чан Кайши, но не дождался. Глава центрального правительства опасался нарушать договор и при этом помогать своим политическим противникам, Фэн Юйсяну и коммунистам. В результате армия развалилась. Одни командиры переходили на сторону японцев, другие разбегались. Что касается японцев, они тоже старались не нарушать подписанный мирный договор. Но на востоке лежала Внутренняя Монголия (то есть часть Монголии в составе Китая). Туда направили не японские части, а маньчжурских изменников. Повели переговоры и с монгольскими князьками, нашли среди них таких, кто мечтал о самостоятельности, и провозгласили еще одно марионеточное государство, Мэнцзян, во главе с князем Дэ Ваном.

Ну а занятую территорию Япония интенсивно осваивала. Маньчжурский император подписывал кабальные соглашения, сюда хлынули представители японских фирм. Захватывали существующие предприятия, основывали новые. Вводились новые порядки, по сути, оккупационный режим. Крестьяне облагались огромными налогами, должны были сдавать почти всю произведенную продукцию. Для снабжения городских жителей вводились жесткие нормы, причем самих жителей делили на категории по национальному признаку. Выше всех стояли японцы, за ними шли маньчжуры и корейцы, ниже китайцы, а в самом низу русские. Эмигрантов в Маньчжурии набралось много — и белогвардейцы, и беженцы от коллективизаций и раскулачиваний. Сейчас им пришлось туго. Снабжение они получали в последнюю очередь и самое худшее. Впрочем, можно было улучшить свое положение — наняться на службу к интервентам. Или мафии. Здешние преступные группировки японцы не тронули — при условии, что будут лояльными. А мафия готова была и русских использовать. В Харбине и Мукдене стала нанимать молодежь из белых формирований для охраны злачных мест, складов. Кушать хочешь — милости просим.

Альянс оккупантов с мафией был совсем не случайным. Для окончательного закрепления в Китае японцы применили тот же метод, которым когда-то пользовались англичане и французы. Наркотизацию. Правительство Гоминьдана пресекало ее, пыталось бороться. Япония же внедряла широко и целенаправленно. В любом городе, переходившем под контроль захватчиков, одним из первых приказов легализовалась продажа опиума. Расширялся его ввоз, всячески поощрялось производство на месте. Для крестьян Маньчжурии оккупационная администрация ввела особые нормативы по выращиванию мака. Лица, выполняющие нормы, освобождались от земельного налога. А за перевыполнение предусматривалась шкала наград. В зависимости от площадей участка, занятого под опиумный мак, крестьяне освобождались от воинского призыва, получали почетные грамоты, самых активных производителей было велено ставить деревенскими и уездными старейшинами [117].