Куклы тоже плачут

Наверное, если ты читаешь сейчас это письмо, ты задаешь себе вопрос:

если ей было так хорошо со мной, почему же тогда она первая решила

порвать отношения? Почему она сама стала инициатором расставания? Олег,

поверь, я просто не могла тогда поступить иначе… А сейчас я поняла, что

должна сообщить тебе правду, правду о которой…»

Дочитать письмо до конца Мальвина не успела: за дверью

послышались четкие звуки шагов, а еще через несколько секунд в кабинет

настойчиво постучали.

– Сейчас открою, – крикнула Мальвина, засовывая письмо в карман

халата. – Секундочку!

– Почему вы закрылись?

Джина стояла на пороге, облокотившись о косяк двери и внимательно

глядя на «Антонину».

– Проводила санитарную обработку одним вредным химическим

препаратом. Следов мышей я не обнаружила, но на всякий случай отраву

распылила, так что теперь в течение часа в кабинет не заходите.

– А в столовую?

– В столовую можно, – великодушно кивнула Мальвина. – Там я

распыляла совершенно не ядовитое для людей вещество, так что не

беспокойтесь. Кстати, можем теперь приступать к спальням, если вы не

против.

– Я не против, – кивнула Джина.

***

Обратно в деревню Мальвина возвратилась только поздней ночью, так

ничего и не выяснив в доме Олега Серова. Настроение было просто

отвратительным: мало того, что не получилось откопать ничего интересного,

так и к Борису Пиваку не хватило времени наведаться, а оставаться на ночь в

чужом городе совершенно не хотелось.

– Ну, не грусти, кукла. Еще не все потеряно, – утешал супругу Алекс. –

Вот увидишь, мы с тобой все-таки доберемся до истины и прижмем убийцу

Серова к стенке.

– Боюсь, что ни до чего мы уже не доберемся, – сокрушенно произнесла

Мальвина. – Сколько я ни пытаюсь выяснить хоть что-то конкретное,

доказать твою невиновность никак не удается…

Алекс обнял любимую, вытер навернувшиеся на ее глазах слезы.

126

– Милая, не стоит отчаиваться – может быть, следствие скоро во всем

разберется… Не зря же ты им подкинула информацию об Иденборге!

– Как бы они эту информацию против нас и не использовали!

Мальвина, продолжая всхлипывать, начала развязывать пояс белого

халата, который так и не успела снять после «санитарной обработки». Халат

соскользнул и упал к ногам. Тут же из кармана выскочил конверт. Что это?

Ах, да! Письмо любовницы Олега. А Мальвина уже и забыла о нем!

Алекс поднял письмо, развернул его…

– Читай вслух, – скомандовала супруга. – Я его не успела прочесть до

конца…

«…должна сообщить тебе правду, правду о которой ты и не

догадывался… Правду, в которую ты можешь и не поверить, но промолчать я

не могу! Я не могу молчать не потому, что чего-то испугалась, а потому, что

все так же сильно люблю тебя, и все также дорожу тобой. Да, я ушла… Но

ушла не по своей воле! Это все она, твоя дочь… Это Карина! Она сказала

мне, что знает о наших отношениях, знает, что у нас роман. И еще сказала,

что у тебя роман не только со мной. Она подробно рассказа мне о некой

Виолетте, которая работает у тебя на фирме и с которой ты спишь. Да,

именно так она мне и сказала. А еще дала номер телефона свидетельницы,

которая все это подтвердит. На мой вопрос, зачем она мне это сказала, твоя

дочь ответила, что ей противно знать о любовницах отца и молчать. Она не

может рассказать все Джине – ее это просто убьет – и поэтому хочет сама

разобраться со всеми нами: тобой и твоими любовницами. Карина сказала

мне, что разговаривать с тобой считает бесполезным, а вот с нами, твоими

женщинами, очень даже продуктивным: мы должны сами все понять. И,

знаешь, твоя дочь оказалась права – я поверила ей и прервала с тобой

отношения… Прервала отношения, но не чувства…»

Алекс замолчал.

– Продолжай! – в ажиотаже воскликнула Мальвина. – Чего молчишь?

– Все, – развел руками супруг. – Дальше письмо разорвано и его

окончания нет.

Мальвина от досады хлопнула себя по коленям.

– Ну, вот и все, последняя зацепка оборвалась.

Алекс молчал, сосредоточенно уставившись в одну точку.

– Ты чего? Засыпаешь? Ау?

Муж отрицательно помотал головой.

– Что-то тут не так…– протянул он. – Что-то мне не нравится. Вернее,

по-другому. Де жа вю.

– Де жа вю? – переспросила Мальвина.

Задумалась. Но уже через пару секунд ее лицо осветилось какой-то

внезапной мыслью.

– Де жа вю! А ведь точно : де жа вю! Это уже было! Это было с нами,

Алекс, понимаешь? Вернее не с нами, а с той семьей из деревни! Ксения, ее

брат, мать и отец…

127

– А теперь Серов, Джина, Карина и Эдик… – подхватил Алекс. – Но…

Если мы правы, то следующим на очереди должен быть Эдик? А вдруг мы

ошибаемся? Все-таки это совершенно разные люди, как по материальному,

так и по духовному статусу. Ксения – бедная девушка, вынужденная

вступиться за мать, Карина – богатая, самодостаточная – она могла бы и по-

другому выразить свой гнев.

– Алекс, пойми, обе эти девушки ненормальные! Не-нор-маль-ны-е! Ни

один нормальный человек не станет решать семейные проблемы убийством,

каким бы ни был мотив.

– Ну, хорошо, допустим мы правы. Но что ты скажешь в милиции?

Покажешь это письмо, вспомнишь Ксению? Кого это интересует…

Мальвина погрустнела: действительно, кому нужны их домыслы? Ведь