Куклы во время шторма

– О, что ты, первую неделю я волком выл. Думал, несчастнее меня нет никого на свете. – Стас погладил меня по волосам (впервые в жизни) и улыбнулся – слегка сентиментально, будто старой шутке.

– А потом ты решил сделать предложение Алле, и все сразу наладилось? – предположила я.

– Приблизительно так и было. Я пришел к ней тридцать первого декабря, мы помирились и решили встречать праздник вместе – правда, она уже сговорилась с подружками, но согласилась взять меня с собой. Ну и в новогоднюю ночь… я даже сам от себя не ожидал…

– Как банально. Куча пар обручаются именно в эту ночь. Ты сделал ей предложение прямо при ее подружках?

– Да, и они рыдали от восторга и умиления. Может, потому что были жутко пьяны. Сказали только, что кольца не хватает. Она тоже это заметила, так что… в общем, купил я и кольцо. Слушай, кстати, ты мне что-то первого января писала… от кого открытка была?

– От поклонника.

Я вдруг подумала – вот было бы мило, если бы сейчас в дверь позвонил Гена, я открыла, Стас приревновал, и… и что, собственно? Получилась бы тупейшая мелодрама.

Слава богу, мы с Геной пока не общаемся, да и шанс, что он придет без предупреждения, всегда был крайне мал. Он сделал это только дважды – когда отважился познакомиться (да и то был же своеобразный предварительный «сигнал») и когда отчаялся и решил вызвать меня на разговор.

– Поклонник. Здорово. – Стас обнял меня за плечи. – Это не тот ли, в которого ты?..

– Ничего не скажу.

– О, я на правильном пути. Так мы выпьем или нет?

– У меня из алкоголя только ликер, и то чуть-чуть.

– Завтра же суббота?

– Прикидываешь, стоит напиваться или нет? Там треть бутылки, говорить не о чем, – усмехнулась я.

– Пойдем куда-нибудь. Засидимся допоздна, выхлещем пару бутылок водки, вернемся к тебе и займемся… шучу. Просто посидим в кафешке, выпьем немного… текилы, например, поболтаем под приятную музыку, я провожу тебя домой и пойду к себе.

– Шутник. А чего тебе здесь не хватает, кроме текилы? Приятную музыку могу включить, правда, насколько я помню, у нас есть некоторые расхождения в музыкальных вкусах…

– Да просто мы с тобой никуда не ходили. Пора исправить.

– О, неужели.

– Ну а почему бы нет. Когда я стану женатым человеком, боюсь, мне ни жена, ни совесть не позволят в пятницу вечером сидеть в кафе с красивой незамужней девушкой.

– Похоже, ты, как и Алла, слегка помешался на теме свадьбы. Хорошо, пошли. Мне только надо одеться.

– Хочешь, чтобы я вышел? Ладно-ладно, – посмеялся Стас. – Учти, я все равно буду подглядывать. Шучу.

– Что-то ты развеселился, я смотрю, – заметила я.

– Немного нервничаю. Не спрашивай, сам не знаю.

– Похоже на правду. А спрашивать и не собиралась.

– Ну разумеется… а помнишь наш с тобой первый ужин?

– Припоминаю. Что это ты вдруг о нем заговорил?

– …это было так мило – холодная пицца и пирожные. Насчет пирожных я не помню, но та пицца… извини, но сейчас ты уж точно готовишь лучше.

– Я все это купила.

– Блин, серьезно? Мне это почему-то в голову не пришло, прикинь. Когда я понял, что никого больше не будет, так восхитился: специально для меня пекла, да задолго до моего прихода все сделала, раз остыло! Я растаял прямо. Проникся к тебе еще больше…

– Так если бы я сразу объявила, что это из кулинарии, у нас бы тогда ничего не случилось?

– Ой, все! Прекрати.

Глава 11

Кажется, Стасу хватило бы и одного бокала вина. По себе знаю – когда что-то гложет или сильно устанешь, пьянеешь мгновенно. Наверное, в таких случаях у организма есть потребность в отдыхе, поэтому он спешит расслабиться при первой же возможности.

Мы выпили три бутылки мартини. Я удивлялась, как вообще в меня столько влезло. Мои чувства во всей своей гамме не то чтобы притупились – скорее смялись, их будто придавило сверху камнем.

Но Стасу было куда хуже. Он все время смотрел в одну точку и твердил: «Мне плохо, мне плохо». Проходящая мимо официантка с тревогой спросила, не нужна ли нам помощь – возможно, боялась, что его начнет тошнить. Он отмахнулся от нее поистине королевским жестом, который почти что умилил меня.

– Ничего она не понимает. Ничего все они не понимают. Мне вот здесь плохо! – Он воинственно стукнул себя кулаком в грудь.

– Что с тобой? – Я пыталась заглянуть ему в глаза, вернее, сфокусировать на них взгляд, а он еще и отворачивался, отчего у меня начинала кружиться голова.

Он не давал внятного ответа, только бормотал что-то вроде «никто никогда», «не могу, хватит» – и опять: «плохо, плохо, плохо».

– Тебя никто не понимает? – переспросила я.

Стас агрессивно закивал и, схватившись за голову, снова уставился в одну точку.

– Чего именно никто не понимает?

– Я запутался и устал, Ида. Работа эта все соки выпивает… и в остальном стабильности никакой… никогда… пристанища… нет… и не будет…

У меня возникло дикое желание увести его оттуда – будто он вывернул душу наизнанку и окружающие оскверняли ее любопытными взглядами.

– Пошли, – сказала я, поднимаясь.