Куколка

Чуть позже мать заглянула в ее комнату, хотела посмотреть покупки. Наряжаться Татьяна любила, поэтому с удовольствием продемонстрировала выпускное платье. Мама его оценила, заметив, что отличный вкус и чувство стиля дочь переняла у нее, чем гордилась. Сама она сияла от счастья после того долгого телефонного разговора. Татьяне даже показалось, что мать созванивалась с тем самым Д., ибо она никогда не видела ее такой воодушевленной.

Перед выпускным Татьяна отправилась в торговый центр за подарком для Вадима. Гениальная идея пришла ей в голову, как только они закончили телефонный разговор. Она уже выбрала сувенирную лавку и направилась сразу туда. На полках магазина стояли разные статуэтки, вазы, графины и отдельные предметы посуды из керамики. Напротив входа вся стена была заставлена фигурками разных форм и размеров. Большую часть из них составляли милые зверушки, классические ангелочки и балерины. Однако остатков стипендии ей не хватало даже на среднего размера статуэтку, а дарить мелкую показалось неуважительным. Из магазина она вышла разочарованной, зато в голову пришла другая хорошая мысль.

Выпускной бал прошел торжественно, как и положено. Преподавателей молодили яркие наряды и дорогие украшения. Родители гордились своими детьми. А выпускники радовались, что все закончилось. Впереди каждого ждала новая веха. Девушки пытались превзойти друг друга в красоте и оригинальности нарядов, парни – в элегантности костюмов. Но после стольких лет совместного обучения, когда до выпуска дошла только пятая часть из первоначально поступивших, они все казались друг другу закадычными друзьями. Много пили шампанского, фотографировались на память, дурачились. В этот день преподаватели их не журили, но в шутку требовали держать подбородок и правильно делать реверанс.

Неожиданно для Татьяны в разгаре вечера к ней подошел Прохоров. Он наставнически взял ее под локоть и повел вдоль стен актового зала, в котором проходил банкет, держась чуть в стороне от празднующей толпы. Девушка встревожилась. Такая близость самого ректора всегда пугала ее, хотя, казалось бы, они уже окончили академию, и диплом артистки балета теперь был у нее на руках.

– Таня, милочка, поздравляю тебя с окончанием, – хриплым голосом, но мягким тоном начал Афанасий Семенович, улыбаясь желтыми зубами. – Ты молодец. Сила воли твоя достойна похвалы. Я, честно признаюсь, до последнего сомневался, что ты дойдешь до конца.

Татьяну покоробило, но она застыла в немом и очень внимательном молчании. Глазами искала отца, но его сиреневый костюм нигде не примелькался.

– Я хорошо знаю Аделаиду и тебя тоже хорошо знаю. Знаю, как она сильно влияет на тебя.

Старик вдруг остановился, перебирая деревянные бусинки в браслете на запястье, и направил на девушку взгляд, который испугал ее еще больше. Она едва скрывала дрожь.

– Поверь, я желаю тебе только добра. И хочу сказать это сейчас, пока не поздно.

Татьяна впилась ошеломленными глазами в сморщенное временем лицо. Желтые глазницы, белесые зрачки, некогда бывшие насыщенно-голубыми, неровные глубокие складки в уголках глаз, на лбу, вокруг носа и над верхней губой, маленькая бородавка на подбородке – все это придавало авторитетности и одновременно слабости. Тонкие губы, такие же белесые, как зрачки, продолжали говорить.

– Тебе не стоит тратить жизнь на балет. Это никогда не было твоей стихией. Я знал это с самого начала. И мать твоя знала. Но она… – Прохоров тяжело вздохнул, при этом грудь его, уже искривленная старостью, но хорошо развитая и еще мощная, расширилась и медленно сдулась. – Твоя мать, на самом деле, больше всего любит себя. И делает это тоже только ради себя. Это она уговорила меня дать тебе шанс, а потом умоляла тянуть из года в год, хотя все преподаватели настаивали на твоем отчислении, а я каждый год шел всем наперекор ради…

Он посмотрел куда-то вдаль, как будто тоже ища в толпе Татьянину мать, и, не найдя, вернул пустой взгляд.

– Теперь я понимаю, что это было большой ошибкой. И раскаиваюсь в этом. Хочу, чтобы ты меня простила. И мать свою прости. Тебя она тоже любит, конечно. Жаль, что ее никто не научил, как надо, на самом деле, любить.

Ректор опять задумался на полминуты, уставившись в абстрактную картину на стене. Со стороны можно было подумать, что он ищет в этой картине смысл жизни или ответы на другие извечные вопросы, но смотрел сквозь. Сквозь многие годы жизни, сквозь многочисленные воспоминания, сквозь время, которое утекло безвозвратно.

У Татьяны на глаза навернулись слезы. Она до боли поджала губы, прикусив щеки изнутри, лишь бы не разрыдаться. В груди застрял крик отчаяния, невозможно было даже выдохнуть. Увидев это, Прохоров слабо улыбнулся и сказал:

– Ты способная девочка, вполне можешь попробовать себя в чем-то другом. Только прошу, уйди из балета, начни что-нибудь новое. Балетное искусство – это трясина. Пока не утопла по пояс, выкарабкивайся.