Куколка

– Я тоже так считаю. Если кто-то не ценит нас по достоинству, тем хуже для них. И жалеть о таких людях не стоит.

– Именно так, – вновь поддакнул Влад, который, похоже, ради своих целей готов был согласиться со всем, что слетало с полных алых уст его новой знакомой. – Совершенно верно. Если твой бывший не оценил тебя, это говорит лишь о том, что умом он явно слабоват.

– Да уж, это верно, – со смехом признала девушка. – Уж чем-чем, а умом он точно не блистал. Другими достоинствами отличался.

– Какими же? – осведомился Влад, приподняв левую бровь.

Лиза не ответила, ограничившись выразительным движением губ.

Влад понял и, блеснув глазами, поддал газу.

Денис по-прежнему не участвовал в беседе. И явно скучал, чувствуя себя лишним при разговоре двоих, без труда нашедших общую тему и увлечённо развивавших её. Ему же было сейчас не до флирта, настроение было совсем не то, в голове бродили совершенно другие мысли, бесконечно далёкие от радостей жизни, которым в любую секунду готов был предаться его бравый, неунывающий напарник. Перед его глазами то и дело возникали картины из какой-то иной, прошедшей жизни, бывшей совсем недавно, считанные дни назад, но которая при этом уже казалась ему отодвинувшейся от него на огромное, неизмеримое расстояние, которое невозможно было преодолеть никакими силами. Оставалось лишь вспоминать о ней, перебирать в памяти её подробности и мельчайшие эпизоды, окунаться в прошлое, как в глубокий, засасывающий омут, предаваясь бесплодным сожалениям о безвозвратно ушедшем и испытывая от этого горькое наслаждение. Причём странной, необъяснимой особенностью картин минувшего, возникавших в его воображении, было то, что случившееся не так давно рисовалось ему как-то неясно, размыто, было точно подёрнуто дымкой; происшедшее же давным-давно и вроде бы уже стёршееся из памяти, напротив, представлялось необычайно ярко, зримо, впечатляюще, как если бы было вчера. И он охотно отдавался этим отрадным воспоминаниям, уходил в этот зыбкий, эфемерный мир, в котором ему было так хорошо и уютно, который так не хотелось покидать, чтобы возвращаться в унылое, серое существование, начавшееся для него несколько дней назад и грозившее растянуться до бесконечности.

Но пришлось возвратиться. Он вдруг почуял дым сигареты, наполнивший салон и потревоживший его чуткое обоняние. Он бросил взгляд через плечо и увидел, что их пассажирка держала между пальцами длинную тонкую сигарету, которую она время от времени мягким, ленивым движением подносила к губам и делала короткие затяжки. Она заметила его взор, но сама взглянула на него лишь краем глаза, как и прежде, холодно, безразлично, чуть свысока, как на что-то, не заслуживающее внимания. Всё своё внимание она дарила Владу, который, очевидно, вызвал у неё живейший интерес и симпатию и разговор с которым делался всё более неформальным и откровенным. Настолько откровенным, что, поневоле вслушавшись в него, Денис немного оторопел и, отвлёкшись от своих смутных, меланхоличных дум, тут же как-то поблёкших, стал ловить каждое слово собеседников, перешедших от общих, ничего не значащих фраз к более чем конкретным, жизненным вопросам.

– Так, значит, сосёшь? – оглушил его как обухом то ли вопрос, то ли утверждение Влада, сказанное таким обыденным, непринуждённым тоном, как будто приятель спросил свою новую знакомую о том, чистит ли она зубы перед сном.

Денис не поверил своим ушам. А затем решил, что его товарищ сошёл с ума, либо перегревшись на солнце, либо совершенно ополоумев и охамев в ходе своей зашедшей слишком далеко погони за девушками. И съёжился на своём сиденье и даже полузакрыл глаза, ожидая реакции девушки. Которая, в чём он не сомневался ни секунды, в лучшем случае сейчас же потребует остановить машину и высадить её, прибавив при этом несколько гневных, возмущённых слов и вылив на наглеца ушат негодования и презрения. А в худшем – и подобная реакция была бы абсолютно объяснима и оправданна – влепит зарвавшемуся, потерявшему чувство реальности и меры пикаперу увесистую оплеуху. И Денис не мог не признаться себе, что, случись это, он был бы полностью на стороне оскорблённой в лучших чувствах красавицы.

Однако, к его изумлению, ничего из предполагавшегося им не произошло. Пассажирка не вознегодовала, не задохнулась от возмущения, не потребовала выпустить её и уж тем паче не учинила над пошляком физической расправы. Она пыхнула сигареткой, криво усмехнулась и как о чём-то обыкновенном, само собой разумеющемся сказала:

– Разумеется. Как все нормальные девчонки.

Влад с сомнением покачал головой.

– Ох, если бы! К сожалению, далеко не все.

И вновь Лиза проговорила совершенно спокойно и безучастно, как если бы речь шла о погоде:

– Все, все. Рот же есть, значит, сосут. Только не все признаются в этом. Стыдятся, наверно. Уж не знаю почему.

Влад, чтобы не оборачиваться каждый раз и не терять из виду дорогу, то и дело поглядывал в зеркальце, висевшее перед лобовым стеклом, в котором отражалось милое личико сидевшей сзади красотки, окутанное прозрачными клубами ароматного дыма.