Куколка для монстра

…Это был первый сон, приснившийся мне за все то время, когда я пришла в себя. Он состоял из обрывков рассказанного мне Лапицким и Эриком, в нем я была лишь деталью общего плана фотографий. Погибший майор, погибшая девушка с короткой стрижкой; смазанные лица людей, которых я никогда не видела; небесная униформа хирургов, которые делали мне аборт… Легкая пронзительная боль в низу живота.

От этой фантомной боли я и проснулась. Голова раскалывалась, в пересохшем горле неслись по песку спутанные шары высохших растений, сердце неприятно подрагивало. Сон, наполненный застывшими фотографическими изображениями и сам похожий на фотографию, не принес мне облегчения.

Я резко поднялась. Фотографии. – Конечно же, должны быть фотографии, связанные с моей прошлой жизнью. Должны быть какие-то материальные свидетельства, подтверждающие мое существование. В моей комнате ничего, кроме вещей, не было. Я набросила на себя халат, в который накануне, после ванны, завернул меня Эрик, и отправилась к нему.

…В комнате Эрика горел маленький ночник. Не выключенный телевизор мигал белесым экраном. Сам Эрик спал, свернувшись клубком на кушетке. Большой ребенок, больше ничего не скажешь. Это было так трогательно, что я не решилась его будить.

Разберусь сама.

Стараясь не шуметь, я начала рыться в коробках. И спустя пятнадцать минут нашла то, что искала, – несколько маленьких альбомов с забавными зверюшками на обложках. У всех этих прилизанных кошечек и щенков был китайский разрез глаз. Стараясь унять дрожь в пальцах, я открыла первый альбом, заполненный стандартными, уныло-цветными снимками – девять на двенадцать.

Снимки были забиты массой людей, лица которых я никогда прежде не видела. Видимо, они были сделаны на каких-то презентациях, потому что все мужчины (на фотографиях были засняты преимущественно мужчины) были либо в отлично сшитых костюмах, либо во фрачных парах.

И обязательный фужер шампанского. И обязательный низкий бокал коньяка. И обязательные улыбки, демонстрирующие удачно вставленные зубы.

Массовка периодически менялась, неизменными персонажами были только двое – Эрик и роскошная блондинка с длинными волосами. Блондинка победительно улыбалась, ее обнимали за плечи и за талию, она держала в руках шампанское, или цветы, или кончик галстука покоренного соседа. Нет, она не выглядела шлюхой, но как магнит притягивала и людей, и объектив фотоаппарата. Я мелко позавидовала ее красоте, потому что это была не я…

Из альбомов периодически выпадали полароидные снимки, и там тоже была эта роскошная не-шлюха. Одна, в окружении мужчин, в окружении Эрика. Она пила водку (действительно, можжевеловую), цепляла на вилку кусочек огурца, пряталась от объектива, откровенно заглядывала в него – она умела себя подать.

Потом пошли сезонные и домашние снимки. Роскошная блондинка была зимней и летней, всегда стильно одетой или стильно раздетой. На фоне экзотических и индустриальных пейзажей, с мощным ротвейлером, сидящим у ее ног (не тот ли это Микушка, о котором говорил Эрик?). Из множества людей вокруг нее нельзя было выделить кого-то конкретно, даже Эрика, даже черного с рыжими подпалинами пса.

Блондинка никому не принадлежала. Но ей, похоже, принадлежало все окружение.

Но это была не я. Ни одного моего изображения. Никогда еще за все последнее время разочарование не было таким горьким. Стройный замок воспоминаний, возведенный Эриком, разрушился как карточный домик. Я попыталась успокоить себя: цыганистый жиголо проснется и все объяснит. И, чтобы чем-то занять себя, перебрала несколько кассет, валяющихся под видеомагнитофоном: Эрик не соврал – это действительно был Хичкок, и все эти фильмы я видела. Или знала. Или думала, что знаю. Или думала, что видела. Во всяком случае, к каждому из них я могла бы составить аннотацию… Спать не хотелось, будить вероломного лгунишку Эрика – тоже. Я уже почти остановилась на «Завороженном» (его потерявший память герой вполне мог бы быть моим однояйцевым близнецом), когда на глаза мне попалась кассета с неровной надписью – «День рождения Аньки».

Я умела включать видео – еще один привет из прошлой жизни, во всяком случае, затруднений с этим я не испытала.

…Это была обычная бытовая съемка с тягостными ненужными подробностями, со случайными планами и примесью посторонних фоновых шумов. Народу было немного: кроме Эрика и оператора – еще два молодых человека и мужчина в очках в тонкой оправе. Мужчина сидел в кресле, а молодые люди суетились в дурацких бумажных колпаках, с обсыпанными конфетти плечами, суетились возле стола, расставляли тарелки, рюмки, бокалы, иногда воровато хватая куски мяса и колбасы с блюд. Наконец, когда приготовления закончились, Эрик погасил свет, и несколько долгих минут камера жужжала в полной темноте. – Кто-то попытался щелкнуть зажигалкой, но голос Эрика пресек эту попытку:

– Никакого курева! Пять минут потерпите, она сейчас появится.