Куколка последней надежды

— А ты догадливый.

«Хозяин, может, повременим с дальнейшими расспросами?» — подало голос левое полушарие.

«Надо идти до конца, — решительно оборвало его правое полушарие. — Мне, например, очень интересно…»

— Если тебя интересует, что было дальше… — Олеся захлопнула книгу и перевела взгляд на наемника. — То ничего не было.

— Да?

В последний момент Артем спохватился и понадеялся, что короткое восклицание не сумело отразить охватившее его глубокое облегчение.

«Спасены!» «Растяпы!»

— Ты на что-то рассчитывал?

— Не зря же я набивался провожать тебя. — Артем почувствовал прилив уверенности и даже улыбнулся. — Выходит, я все-таки был недостаточно убедителен?

— Ты был убедителен, но недостаточно состоятелен.

«Упс! Докатились!» Артем задумался. С одной стороны, проснувшись у Олеси, он почувствовал себя омерзительно. На самом деле, стоило Инге, его рыжей Инге, ненадолго уехать, как он оказывается в чужой постели. Это плохо. Это подло. Не то чтобы Артем имел что-либо против чужих женских постелей, но он был вполне счастлив в своей. В смысле в Ингиной. В смысле с Ингой…

Мозг намекнул, что для столь сложных размышлений одного стакана воды недостаточно и надо бы провентилировать насчет кофе, но наемник отмахнулся.

Теперь выясняется, что в этой самой чужой постели ничего не было сделано. В то время, как женщина явно была не против. А даже (скорее всего) была за. Допустим, вчера это не состоялось по техническим причинам, но что делать сейчас? Пробормотать «извини, дорогая, я совсем забыл предупредить жену и детей, что не приду ночевать»? И вежливо исчезнуть?

«Правильно, правильно, — зашептало левое полушарие. — Спасайся, хозяин! У нас есть шанс смыться, так воспользуйся им!»

Или мужественно продолжить начатое вчера? «Трус! — Нахальное правое полушарие требовало продолжения банкета. — Ты всю ночь проспал в ее постели, это достаточный повод для моральных терзаний, так что пусть эти терзания имеют приятную почву».

«Хватит приключений!»

«Их еще не было!»

Из дурацкой ситуации Артему помогла выбраться Олеся.

— Кстати, надо одеваться. Мне пора.

Она легко поднялась с кровати, потянулась и, даже не набросив халат, направилась к дверям.

— Ты сможешь занять ванну сразу после меня.

— Конечно, — пробормотал Артем, изо всех сил пытаясь не смотреть на ее соблазнительные ягодицы. — А где мои брюки?

— В шкафу.

* * *

Муниципальный жилой дом

Москва, Котельническая набережная,

5 сентября, четверг, 07.24

— Неприятно, грязно и неприятно. — Маша медленно раздавила в пепельнице окурок. — Я понимаю, он выпил больше, чем мог, но докатиться до такого… Я не ожидала. Какая-то дикость!

Кабаридзе молча кивнул.

Вообще профессор повел себя на удивление тактично и выдержанно. Услышав в телефонной трубке нервный голос девушки, он немедленно оделся и вышел встречать ее на улицу, расплатился с таксистом, проводил Машу до квартиры и отправил в ванную. Когда закутанная в простыню девушка вышла, ее уже ждал горячий кофе и коньяк. Кабаридзе не задал ни одного вопроса, не спросил ни о чем, и о своих приключениях Маша поведала профессору по собственной инициативе. Посвежевшая, отдохнувшая, она ничего не скрывала от Кабаридзе, честно рассказав и о вечеринке, и о дальнейших событиях. Единственное, о чем не упомянула девушка, что заставило ее отправиться в гости.

— Если бы не этот мужик… — Маша скривилась, помолчала, ее пальцы чуть дрогнули. — Если бы не этот мужик, я бы, наверное, умерла.

— Откуда он только взялся?

— Просто чудо, — вздохнула девушка. — Других предположений у меня нет.

— Может, гулял с собакой?

— Вряд ли… Он что-то говорил, что возвращается с ночной смены… — Маша нахмурилась, задумалась, припоминая детали. — Знаешь, чем больше я думаю о нем, тем больше он кажется каким-то… странным, что ли.

— Кто?

— Да этот мужик, спаситель. — Девушка сделала маленький глоток кофе. — Холодный, как лед…

— Холодный?!

— Да. — Маша удивленно посмотрела на вскрикнувшего профессора. — Он сказал, что замерз, что простудился. А я, знаешь, я не почувствовала, что он болен. Он такой… крепкий.

— Холодный? Это бывает. — Кабаридзе выдавил из себя смешок. — Скажи, а волосы? Какого цвета у него были волосы?

— Белые, — сразу же ответила девушка. — Абсолютно белые. Я сначала решила, что он старый, а потом пригляделась — нет, крепкий мужик, лет сорока. Может, альбинос? Ой, а еще у него глаза, красные… Я их увидела и подумала, что он действительно болен.

— Черт!

— Что случилось?

— Ничего, — профессор отвел взгляд.

Это было настолько неожиданно, что Маша не обратила внимания на смертельную бледность, покрывшую лицо профессора.

— Да что случилось, Реваз?

— Ничего.

Кабаридзе взял себя в руки. «Господи, девочка, знала бы ты, КТО тебя выручил! Но почему он это сделал? Почему вмешался? Почувствовал?»

— Ты с ним разговаривала?

— Так, пара фраз, — протянула девушка. — Я была не в том состоянии…

— Да, действительно, извини меня. — Кабаридзе осторожно обнял девушку за плечи. — Извини, я не подумал. — Он вздохнул. — Зачем ты вообще пошла на эту вечеринку?