Куколка последней надежды

— С четвертого, — девушка смутилась. — В смысле, я только что перешла на четвертый.

— Эх, молодость! — Тапельханов снова улыбнулся. — Больше времени надо учебе уделять, гораздо больше.

— Да кто они?

— Расскажу при случае! — Ринат подмигнул девушке и вышел в коридор.

«Наблюдатели?» Помимо Маши и членов личной бригады Кабаридзе, к операции готовились еще три человека: стройная, лет тридцати, женщина с красивыми ореховыми глазами, грузная старуха и тощий брюнет, завалившийся в комнату с бутербродом в руке и успевший рассказать пару замысловатых анекдотов. Эта троица держалась несколько особняком, но, судя по всему, помощники профессора их прекрасно знали, что и позволило Маше счесть их членами бригады.

«А за кем они будут наблюдать? За мной? А зачем? — Губы девушки разошлись в легкой улыбке. — Вот оно что!»

Маша поняла, почему утром профессор подробно рассказал ей о предстоящей операции и заставил просмотреть несколько книг по теме.

«Ты хочешь дать мне возможность поработать! Двуличный тип! Двуличный… и золотой! — К горлу девушки подкатил комок. — Золотой и любимый. Реваз, ты знаешь, как сделать меня счастливой!»

В дверях раздевалки появилась голова медсестры:

— Маша, если вы хотите успеть на операцию, то надо поторопиться.

— Скальпель!

Движения Кабаридзе были удивительно емкими: быстрые, отточенные, без единого лишнего жеста. Вышколенные помощники тенями кружились вокруг профессора, предугадывая его приказы. Создавалось впечатление, что короткие команды Кабаридзе подавал скорее по привычке, нежели по необходимости: любой инструмент оказывался в руке профессора еще до того, как он договаривал последний слог.

— Зажим!

— И еще один, — едва слышно прошептала Маша.

— Правильно, — услышал ее Кабаридзе. — Вы внимательны.

— Я стараюсь, — так же тихо сказала девушка.

— Дайте ей зажим!

Кто-то из помощников вложил в Машину руку инструмент.

— Используйте его, — приказал профессор. Девушка уверенно склонилась над пациентом.

— Тампон!

Тапельханов бросил быстрый взгляд на Кабаридзе. Ринат все понял, но еще надеялся, что профессор передумает и передаст управление в его руки. Но тот покачал головой и громко сказал:

— Операцию продолжит Мария. Выполняйте ее распоряжения.

Никто из членов личной бригады Кабаридзе ни словом, ни жестом не выразил удивления произошедшим, и только в черных глазах Тапельханова мелькнула холодная ярость. Но не более. Как бы ни относился к ситуации Ринат, он прекрасно понимал, что операционная не то место, где следует проявлять амбиции. К тому же он заметил, что, как только Маша возглавила бригаду, наблюдатели переместились ближе к столу и не спускали с нее глаз.

— Волнуетесь? — поинтересовался Кабаридзе.

— Нет.

Маша не обманывала. Ее рука дрогнула всего лишь раз, в тот самый момент, когда помощник передал ей зажим, а после этого каждое движение девушки было расчетливо и уверенно. Она работала аккуратно, может, чуть медленнее, чем профессор, но не менее точно.

— Прекрасно. Совсем неплохо для четвертого курса. — По голосу Кабаридзе было ясно, что он улыбается.

Ринат тихо вздохнул. Он понял, что фраза профессора предназначалась для его ушей. А еще он понял, что девчонка действительно талантлива и то, что ему приходилось нарабатывать годами, дано ей от природы.

— Еще зажим, — приказала Маша. Теперь она не только уверенно оперировала, но и уверенно командовала помощниками. — И будьте наготове: ему не понравится то, что я сейчас сделаю.

— Подогнать электрошок? — спросил Тапельханов.

— Обойдемся, — спокойно, не отрывая взгляда от пациента, ответила девушка. — Я скажу, что надо будет сделать.

Кабаридзе покосился на наблюдателей. Тощий брюнет кивнул ему и поднял вверх большой палец.

* * *

Окрестности аэропорта J.F.K.

США, Нью-Йорк, 6 сентября, пятница,

07.48 (время местное)

— Бокал вина?

Дита перевела взгляд на профессионально улыбающуюся стюардессу.

— Нет, спасибо.

— Я обратила внимание на то, что вы несколько напряжены, — стюардесса наклонилась ниже. — С вами все в порядке? Некоторые люди трудно переносят полеты.

Путешественники первого класса могут рассчитывать не только на комфорт, но и на повышенную заботу членов экипажа. Если бы моряна занимала одно из малюсеньких сидений в хвостовой части «Боинга», вряд ли бы стюардесса обратила хоть какое-то внимание на ее бледность.

— Со мной все в порядке, — вздохнула Дита. — Я задумалась о своих делах.

— Может, чашечку кофе?

— Это было бы здорово.

— Одну минуту.

— Эта девушка такая милая. — Соседка моряны, дружелюбная старушка с голубыми волосами и следами пластических операций, доверительно склонилась к Дите. — Она напоминает мне мою горничную. Правда, та пуэрториканка. — Старушка пожевала губами. — Чертовка плохо говорит по-английски, но необычайно услужлива.

Стюардесса подала моряне кофе.

— А вы, милая, наверняка поссорились со своим мальчиком, — не унималась старушка. — Я угадала?

— Это было несложно. — Дита заставила себя улыбнуться.