Куколки

Вечером отец помолился за тетю Гарриет, и с тех пор ее имя у нас не упоминалось. Как если бы ее стерли из памяти у всех, кроме меня. А мне все вспоминался ее голос, когда она сказала: "Я не стыжусь!" Мне не рассказывали, как он" умерла, но я знал, что это не было несчастным случаем. Я еще многого не понимал, однако с тех пор во мне зародилось ощущение опасности, неуверенности. Почему-то оно было сильнее, чем все, что я передумал и перечувствовал, страдая за Софи. Я боялся - и не мог отделаться от страха.

Тот младенец отличался от других какой-то "мелочью", был "запятнан". На теле его было что-то лишнее, а может, чего-то не хватало. Девочка не во всем подходила к определению Нормы. "Мутант!" - кричал тогда отец. Мутант! Я вспоминал читанное в книгах, проповеди приезжего священника и отвращение в его голосе, когда он громовым голосом возвещало кафедры: "Проклятье мутантам!"

Проклятье мутантам... Мутант-враг не только рода человеческого, но и всего живого. Семя дьявола, стремящееся взрасти и дать плод, чтобы нарушить божественный порядок в нашем краю, в нашей земле, осуществлявшей волю" Господню. Мутант превратит все сущее в непристойный хаос Окраин, не станет здесь закона Божьего, как в тех местах на юге, о которых рассказывал дядя Аксель. Мутант - Позорная фантазия дьявола, насмешка над Господом... ,

"Мелочь - это первый шаг..."

Ночами я стал молиться:

- О Боже, пожалуйста. Боже, сделай меня таким, как все! Не хочу быть другим! Пожалуйста, Господи, пусть я. проснусь и буду таким, как все?

А утром я сразу слышал Розалинду или кого другого. Значит, на мою молитву никто, не отвечал. Я вставал таким же, каким лег накануне в постель, и вот я шел в кухню, завтракал, а перед глазами висела надпись, переставшая быть просто частью обстановки - казалось, слова так и таращатся на меня, они ожили: "Проклятье мутанту, оскверняющему взор Господень!"

Я боялся.

Так прошло ночей пять, а потом дядя Аксель попросил меня сразу после завтрака помочь ему починить плуг. Мы часа два поработали, затем он предложил отдохнуть, и мы выбрались на солнце. Он дал мне кусок овсяной лепешки, и мы оба молча жевали, как вдруг дядя Аксель сказал:

- Ну же, Дэви, давай!

- Что "давай"? - спросил я глупо.

- Выкладывай, что тебя грызет в последние дни, - ответил он. - Что стряслось - кто-то узнал?

- Нет, - ответил я, и он облегченно вздохнул.

- Так что же?

И я рассказал ему про тетю Гарриет и ее младенца. Еще не досказав, я расплакался. Какое облегчение - выговориться!

- Понимаете, все дело в ее лице, я никогда еще не видел такого лица, мне оно все мерещится - в воде, и младенец...

Кончив, я посмотрел на дядю Акселя. Таким мрачным я его еще не видывал, губы у него сжались, он кивнул:

- Так вот в чем дело...

- Понимаете, младенец был в чем-то неправильный... И потом, Софи... Раньше я не понимал, а сейчас - я боюсь, дядя Аксель! Что они сделают, если узнают обо мне?

Он опустил руку мне на плечо.

- Никто никогда не узнает, Дэви, никто, я-то не в счет. Но мне не полегчало, как прежде.

- И все же один из нас исчез, - напомнил я ему. - Может, о нем узнали?

Дядя Аксель покачал головой:

- Можешь спать спокойно, Дэви. Примерно тогда погиб мальчик, Уолтер Брент, девяти лет. Он крутился возле дровосеков, и на него упало срубленное дерево.

-Где?

- Миль десять отсюда, на ферме Чиппинг. Я призадумался. Чиппинг годился, да и несчастный случай объяснял причину внезапного исчезновения. Не желая ничего плохого неведомому Уолтеру, я все же надеялся, что это он и был.

Дядя Аксель снова заговорил:

- Дэви, никто не знает и не узнает, ведь ничего не видно. Разве, что ты сам себя выдашь. Учись быть осторожным, мальчик. И они никогда не узнают.

- А что они сделали с Софи? - спросил я, но он не ответил.

- Запомни мои слова, Дэви. Они считают себя Нормой, однако никто не может знать наверняка. Даже если Прежние были такими же, как они и я, что толку? Да, люди рассказывают об их чудесном мире, думая, что в один прекрасный день все возродится. В эти россказни вплелось много ерунды. Но пусть даже часть их правда, чего ради мы должны идти по их следам? Где теперь они сами, где их чудесный мир?

- Господь наслал на них Кару, - процитировал я.

- Конечно, конечно, ты отлично вызубрил проповеди, а? Легко сказать - но понять нелегко, особенно если повидал свет и знаешь, что такое Кара. Это ведь не бури, ураганы, потопы и пожары, как в Библии. Все вместе - и хуже! После Кары остались Плохие Края, черные берега, светящиеся в ночи, да руины. Может, нечто подобное и произошло в Содоме и Гоморре, только на сей раз погибло куда больше земель. Единственное, чего я совсем не понимаю, - это последствия.

- А Лабрадор?

- И Лабрадор, просто здесь всего этого меньше. Здесь да в Ньюфе. Что же за ужас тогда произошел? И почему? Я еще могу себе представить, что Господь в гневе мог уничтожить все живое и даже весь мир. Но при чем тут Отклонения? И такая неразбериха!..

Я не мог понять, в чем затруднение. Господь всемогущ и может наслать на нас все что угодно. Я попытался объяснить это дяде, но он покачал головой: