Кукольник

– То есть, вы утверждаете, что подсудимый намеренно и целенаправленно причинил сильную боль ученику бокора Матембеле?

– Ну да! Иначе застрявшего Лоа не выгонишь.

– Вы точно уверены, что подсудимый не бил ученика бокора? Не использовал болевой шокер? Иное техническое приспособление?

– Уверен! Не бил он нашего брата. А шокер я бы увидел – его в ладонь не спрячешь.

– У обвинения больше нет вопросов к свидетелю.

– Защита?

– У защиты есть вопросы.

– Прошу вас.

Щекастый толстяк-судья благожелательно кивнул Фионине. Обруч из каучука, вплетенный в его волосы и смазанный благовонным жиром, блестел наподобие нимба. Однако Лючано было сейчас не до шуточек.

– Скажите, брат Айомба, подсудимый подошел к ученику бокора вплотную?

– Да.

– Он прикасался к ученику? Между ними был физический контакт?

– Да.

– Вам известно, с какой целью подсудимый подошел к ученику бокора?

– Протестую, ваша честь! Это не относится к сути дела.

– Протест отклоняется. Брат Айомба, отвечайте на вопрос защиты.

– Конечно, известно. Он хотел выгнать из нашего брата чужого Лоа.

– Бор-р-ргот-та! Хор-р-роший! Опр-р-равдать! – внезапно заорал какаду на плече портье.

И в подтверждение сказанного звонко щелкнул клювом.

На мгновение зал замер, а потом взорвался хохотом. Смеялись все, кроме обвинителя Нганги и легата Тумидуса, который сидел на месте истца. Судья смахнул слезу, пряча улыбку, взмахнул молотком.

– Тишина в зале! Брат Айомба, требую призвать к порядку вашего имплантанта!

– Он больше не будет, ваша честь. Вот я тебе!..

Но попугай уже снова чистил клювом перья, помалкивая.

– Продолжайте, сестра Вамбугу.

– Выходит, подсудимый оказал помощь ученику бокора?

– Большую помощь! Если бы не баас Борготта…

– Благодарю вас, брат Айомба. У защиты больше нет вопросов.

Фионина Вамбугу повернулась к присяжным.

– Таким образом, мы выяснили, что в действиях моего подзащитного не содержалось злого умысла. Напротив, он по собственной инициативе пришел на помощь человеку иной расы. И фактически спас его, а также его пациента от обоюдного билонго, грозившего полным разрушением психики обоих.

– В данном случае мотивы подсудимого не важны, – вмешался обвинитель Нганга, потрясая жезлом с листовидным наконечником. – Важно, что он намеренно причинил человеку боль ментальным способом. Как и в случае с потерпевшим.

– Протестую! В случае с потерпевшим мой подзащитный причинил боль без умысла! А в случае с учеником бокора не было ментального контакта!

– Судя по показаниям свидетеля, обвиняемый обладает способностью причинять боль по своему желанию. И контролирует эту свою способность. Следовательно, можно утверждать…

– Брат Нганга, вы знакомы со спецификой работы невропастов?

– В общих чертах.

– Тогда вы легко увидите принципиальную разницу между случаем с учеником бокора и сеансом контактной имперсонации с баасом Тумидусом.

– Увы, сестра Вамбугу, я не вижу никакой принципиальной разницы между этими двумя случаями. Возможно, сам баас Борготта сможет прояснить ситуацию? Ваша честь, у меня вопрос к подсудимому.

– Прошу вас, брат Нганга.

Нганга повернулся к Лючано. Тот встал, чувствуя на себе косой взгляд помпилианца. На судебные заседания Тумидус являлся не в форме, но светло-кремовые рубашка с шортами смотрелись на гард-легате, как мундир.

– Баас Борготта, вы в состоянии контролировать свою способность причинять людям боль?

– Физически – да. Ментально – нет. К моему глубочайшему сожалению.

– Сожаления оставьте при себе! Отвечайте только на вопросы.

На сей раз в голосе судьи не было и тени доброжелательности.

– Слушаюсь, ваша честь.

– Вы причинили боль ученику бокора Матембеле?

– Да.

– Вы причинили ему боль ментальным способом?

– Нет. То есть в некотором роде…

– Что значит «в некотором роде»?! Выражайтесь яснее!

– Вы позволите мне пояснить?

– Я слушаю.

«Сейчас главное – не сфальшивить. Правильно подать ответ. Сейчас ты – кукла и кукольник в одном лице…»

– Обычный невропаст в принципе неспособен причинить боль клиенту. И я, несмотря на мой психический дефект, тоже не в силах этого сделать умышленно. Но бывают моменты, когда во время сеанса имперсонации я сам начинаю испытывать боль. Как правило, головную. В таком случае я ничего не могу с собой поделать: если не разорвать контакт, боль транслируется клиенту. В случае с гард-легатом Тумидусом я не имел права прервать связь – гард-легат не сумел бы без меня закончить речь. Я пытался удержать боль в себе, но у меня не получилось.

– Вы сами себе противоречите! В случае с…

– Простите, я еще не закончил. В случае с учеником бокора все было иначе. Я могу причинять боль целенаправленно – но только при непосредственном физическом контакте. Для этого мне необходимо совершить ряд определенных действий. Это мое умение не имеет отношения к искусству имперсонации. Если коротко: я могу целенаправленно причинить боль, когда прикасаюсь к человеку. При ментальном контакте я иногда причиняю боль без умысла, против моей воли.