Кукук

Затем он начинает мне и соседу-хорвату рассказывать о том, что его упекли сюда из-за того, что его бывшая подруга подала на него в суд. Узнав, что с него есть чем поживиться, она обратилась в полицию и заявила, что он избил её три года тому назад, есть свидетели. Теперь у него другая невеста. Её он «божественно» любит. А та, первая, оказалась обыкновенной сукой… Вот он и сыграл в дурку, чтобы избежать судебного преследования. Но это ещё не все проблемы. Полиция начала копать под него и на свет вылезло то, чему следовало оставаться в тени. А именно то, что он 22-х лет отроду, не имеющий никакого образования, не работающий, купил себе дом, имеет три дорогие машины, плюс ко всему — куча денег на счету.

Оказался наш сосед-цыган кокаиновым дилером. Промышлял три года во Франции, затем здесь в Германии. В Ганновере у него живёт мама — беженка из Косово. Вот и грозит пареньку чёрт знает что, отчего следует поскорее делать ноги.

По-немецки говорит он блестяще. Похоже на то, что и французский его хорош.

Я: Нафига ты себе дом покупал? Ведь это когда-нибудь да всплыло бы на поверхность. Финанцамт[22] не дремлет. Да и деньги надо было не в Германии прятать, а в Швейцарии какой-нибудь на анонимном счету…

Он: Я не такой дурак, как ты думаешь. У меня и в Цюрихе есть счёт. Дом в Ганновере мне уже не продать. Уехать я могу лишь на одной машине. Так что у меня всё под контролем. Денег дофига. Достаточно, чтобы снова встать на ноги. Смогу ещё один дом купить.

Вся проблема в том, что свою девку ему с собой сейчас не взять… В этом вся засада. Девка, мол, шибко красивая. Быстро уйдёт в другие руки.

Врёт-не-врёт. Без понятия.

По поводу взлома окна: цыган нашёл себе напарника в лице молодого самоубийцы-немца. У того тоже была корысть слинять из больницы, чтобы-таки замочить себя окончательно. Завидное упорство. Чувствую себя ребёнком по отношению к этим ребятам, что раза в два меня младше. Они точно знают, чего хотят, и упорно преследуют свои цели. Я же в который раз «пролёшиваю» свою жизнь с книгой.

Этот паренёк-подельник был единственным, кто знал, как расправиться с окошком. Столяр. Пользуясь мобилой цыгана, он договорился со своей одноклассницей, чтобы та принесла ему инструменты для взлома.

Кстати, пользоваться мобильниками здесь, в закрытом отделении строго-настрого запрещено, их следует сдавать медперсоналу, заходя в отделение с прогулки, что никому не мешает ими таки пользоваться, тайком, уединяясь от глаз охраны в туалетах, которые подозрительно часто и подолгу оказываются занятыми.

Целый день цыган упрекает Самоубивца в том, что тот его обманул. Мол, никто не приходит — не приносит обещанный инструмент. Самоубивец говорит, что нужно ждать. Цыган в отчаянии. Я наблюдаю за немцем. Его речь выглядит неубедительной. Зачем он накалывает цыгана?! Что за детский сад?..

Вечером его девушка пришла и заветную сумочку принесла. Мне становится интересно. Надо же!

Охрана досмотр посетителям не учиняет.

Самоубивец пронёс инструмент в комнату, спрятал его под матрацем.

И шоу началось.

Цыган отправился отвлекать наш медперсонал. Медбратья, молодые ребята, охотно играют с пациентами в настольный теннис и в настольный футбол.

Самоубивец закрыл окна портьерами. Сидел там незаметно и потихонечку взламывал. Цыган также занавесил входную дверь и всю ту смотровую стену. Эта сторона комнаты сделана из стекла, так чтобы нас было видно из окна медперсонала. Даже контрольный свет включается из их комнаты. Но никто не обратил на отсутствующий обзор какого-либо внимания. Мы регулярно шлялись туда-сюда, каждый раз исправно задёргивая за собой занавеску.

Цыган несколько раз подряд попросил меня не выдавать его. Я в шутку сказал, что охотно бы сделал это, если бы мне пообещали за предательство в награду пару бананов и баночку йогурта, по которым я уже успел соскучиться. В противном случае я глух и нем.

Самоубивца работал с окном, цыган активно отвлекал всех и вся. Самоубивец лишь изредка выходил наружу покурить и сообщить цыгану о том, на какой стадии он сейчас находится. Затем мы все вместе сидели в палате и трепались на всевозможные темы, заглушая скрип и треск из-за гардин. Хорват иногда, когда его никто не слушал, болтал сам с собой. Спрашивал что-то у меня, цеплялся языком с цыганом, изредка заходящим оценить обстановку. Они болтали о машинах цыгана. Я в этом ничего не понимаю, поэтому пытался увлечься чтением. Не мог. Цыган сказал напарнику, что следует поторопиться, т. к. три раза за ночь приходит проверка. Назвал точные часы. Ответственный подход к делу. Видимо, давно готовился к побегу. Всё рассчитал.

За всё время, проведённое во сне в стенах клиники, я лишь раз проснулся от ночного дозора. Сестра тогда посветила мне в лицо карманным фонариком. Я проснулся и хотел, было, пошутить равнодушным хриплым голосом: «Viva la muerte!»[23], но передумал, промолчал и тут же заснул.