Кукук

Вот характерные примеры невнимательного прочтения с оригинала:

— Насколько я понял, мистер Макмерфи[119], раньше психиатры вами не занимались?

— Мак-мер-фи, док.

из оригинала:

«You’ve — it seems — no other psychiatric history, Mr. McMurry?»

«McMurphy, Doc.»

Мир принадлежит сильным, мой друг! Ритуал нашего существования основан на том, что сильный становится слабее[120], пожирая слабого.

из оригинала:

This world… belongs to the strong, my friend! The ritual of our existence is based on the strong getting stronger by devouring the weak.

Если на процедуры не скупятся, человека можно превратить в подобие мистера Элвиса[121], которого вы видите у стены.

из оригинала:

Enough of these treatments and a man could turn out like Mr. Ellis you see over there against the wall.

Удивляюсь исчезновению самолёта. Того, что летал над моей историей. Он пропал… Заболел?!.

Коллекционер

«Я знаю, что я для него такое. Бабочка, которую он всю жизнь мечтал поймать. Помню, когда я впервые встретилась с Ч.В., он говорил, что коллекционеры — самые отвратительные из всех живущих на земле скотов. Он, конечно, имел в виду тех, кто коллекционирует произведения искусства. Тогда я его не поняла, я подумала, он просто стремится шокировать Кэролайн — и меня заодно. Но он, разумеется, прав. Коллекционирование — это антижизнь, антиискусство, анти — все на свете».

Джон Фаулз «Коллекционер»

Первой моей пародией на коллекционирование были спичечные коробки, превращённые в солдатиков. Их я помню по отдыху с родителями в Коктебеле в начале 80-х. На юге, выброшенные коробки, оставались сухими и не испачканными, нежели в питерских широтах. Их можно было собирать и тут же пускать в дело. Коробок выдвигался наполовину, и на выдвинутом днище рисовалась рожица солдата. Помню, что насобирал их безумное количество за те несколько недель, что мы провели на курорте. Родители не разрешили везти их домой, мне пришлось закопать свою армию в саду участка, где мы снимали комнату. Я надеялся вернуться сюда на следующий год и поиграть с ними дальше.

Потом начались марки. Это увлечение длилось у меня лет пять. Я собирал марки с изображениями животных. Тратил на эту страсть все сбережения и много времени. Ездил на угол Литейного и Разъезжей в магазин филателистов. Там ко мне подходили мужики и предлагали марки, которые никогда не доходили до прилавков магазинов. Они назывались жучками. Мы шли в соседнюю парадную дома, и я улетал там на небеса. Жучки доставали свои альбомы, в которых я искал себе новинки. Мне хотелось скупить всё, но столько денег у меня не было. Приезжая домой я сталкивался с проблемой размещения марок в своих альбомах. Далеко не все коллекции можно было красиво расставить, я очень много времени тратил на их позиционирование. Часто было так, что я вынимал на кровать все имеющиеся в наличии марки и брался за композицию с нуля.

В какой-то момент, будучи уже в старших классах школы, я к этому делу остыл. Впоследствии мне удалось продать всю коллекцию за какие-то гроши, лишь бы от неё избавиться.

Началась перестройка. Почти все газеты и журналы стали публиковать статьи о музыке и музыкантах, о которых до этого было не принято писать. С этого момента началась вторая крупная фаза коллекционирования. Я стал собирать эту музыкальную критику и подшивать её в папки. К тому времени я учился в институте или, скорее сказать, много прогуливал. Был избыток свободного времени. Уходил с утра якобы на учёбу, но вместо этого ехал в город ходить по кинотеатрам, музеям, находил себе места, где можно было бы посидеть с книгой, бродил по магазинам в поисках очередной периодики. В какой-то момент я перестал их читать, т. к. в них писалось одно и тоже и забросил свою страсть. Выбрасывать это добро было жалко, и я отвёз его на дачу. Там оно и сгинуло.