Кукурузные человечки

Домой поспели как раз к обеду и обедать сели вместе. Взрослые заговорили о Японии, Славику это было неинтересно, он побыстрее съел второе (первое только попробовал), выпил компот и вышел во двор. Он решил все-таки облучить бабушку молстаром — омолодить лет на пять, — но он не знал, как лучше это сделать.

Славик прошелся по двору туда-сюда — и придумал. Он вернулся в дом, достал из своей сумки аппаратик, спрятал его в карман брюк… И позвал бабушку во двор. Та стол, за которым говорили о Японии и даже не о ней, а об ее электронике, покинула без сожаления.

— Ба, — сказал во дворе внук, — я тебя хочу на память сфотографировать. Ты сядь, пожалуйста, на крыльцо.

Бабушка забеспокоилась:

— Я ведь в домашнем, что ж ты меня в таком виде будешь фотографировать.

— Ничего, — успокоил ее Славик. — я тебя именно в домашнем и хочу видеть. Гляну — и будто снова в Егоровке.

— Ну тогда ладно, — сказала бабушка. Она поправила волосы и села, а руки положила на колени.

В кухне задвигали табуретами, но разговаривать продолжали. Славик понял, что нужно торопиться.

— Нога болит, ба? Колено твое болит?

— Болит, хоть плачь. Прямо не знаю, что с ним делать. Папа твой обещал лекарств прислать, может, помогут. Мне бы хоть чуть полегче, я бы еще попрыгала…

Славик прицелился в бабушку молстаром.

— Ты, ба, не шевелись, я хочу тебя в кадр получше поймать.

Бабушка выпрямила спину и поджала губы. Славик нажал на зеленую кнопку.

Экранчик "фотоаппарата" засветился, Полина Андреевна это заметила, хотела, видно, что-то сказать, но техника становилась для нее все непонятнее, и она только подвигала бровями.

В этот момент из кухни вышел рыжий кот Васька. Он увидел бабушку сидящей, задрал хвост трубой и направился к ней.

Счетчика на молстаре не было, Славик не знал, сколько должен продлиться сеанс, и когда вышел кот, он смекнул, что Васька и может послужить счетчиком. Ему сейчас как раз пять лет. Только бы не прозевать, а то кот превратится в одно мяуканье.

Васька ткнулся мохнатой щекой в бабушкин локоть и прошелся по нему боком.

Полина Андреевна не шевелилась, не разговаривала и… нисколечко не менялась. Зато кот стал уменьшаться! Прямо на глазах! А в кухне зазвякала посуда, там мама убирала со стола, и мужские голоса слышались уже в сенях.

"Ну задержитесь хоть на минутку, — взмолился Славик. — Вспомните еще что-то о Японии!

Кот стал котенком с тоненьким хвостиком-прутиком. Славик понял, что пора оканчивать сеанс. Он нажал на среднюю кнопку.

— Все, ба. Сфотографировал.

Полина Андреевна перевела дух. Рыжий котенок слева от нее тоненько мяукнул.

— Это что за невидаль? — удивилась бабушка. — Вроде ко мне Васька подходил.

— Он подходил, — сказал Славик, пряча аппаратик, — но ты его не погладила, он и ушел. А этот, рыжий, наверно, его сын. Я его вчера на улице видел.

Полина Андреевна встала. Сделала было шаг к двери, но обернулась к Славику.

— Вот говорят же, что доброе слово лечит не хуже лекарства. Сказал ты, что хочешь меня дома у себя видеть, нога и прошла. Значит, любишь бабушку?

У Славика и самого при этих словах теплой волной прокатило по сердцу.

— Конечно, люблю. Я, ба, не знаю, получится ли. Я ведь только начинающий фотограф.

Кубик и папа вышли на крыльцо.

— А телевизор величиной с наручные часы? — говорил художник. — А использование нейрона в электронике? Черт знает что!

— Так-то оно так, но то, что здесь произошло, в моей голове пока что не укладывается…

— Славик, — сказал папа, увидев сына, — собирайся. Через сорок минут должен подойти автобус.

Искали и укладывали в сумки вещи; бабушка жаловалась:

— Мало побыли. Теперь сколько мне снова вас ждать? Вас там, в городе как закрутит, как завертит, так до будущего года обо мне не вспомните. Вот умру ненароком…

Папа отвечал, оглядывая комнату — не оставил ли чего:

— Это дело нехитрое, мать. Ты внука сперва вырасти.

Славик потихоньку выбрался на крыльцо. Котенок сидел на ступеньке и мяукал, жалуясь на произвол. Был, мол, я кот, большой и пушистый, хозяин этих мест, а сейчас я кто? Несчастная козявка! Смотреть не на что… Неужто мне снова расти? Ума и сил набираться? Ой-ей-мяу!

Славик оглянулся на дверь и достал молстар. Навел на котенка, нажал на красную кнопку. Того будто кто погладил — он сразу замолчал, встал и выгнул, потягиваясь, спину. Он замурлыкал! Ему нравилось расти!

Вот ни с того, ни с сего встопорщилась на нем шерсть и он зашипел — наверно, репетировал. Вытянул лапки и выпустил когти… Прыгнул на площадку крыльца и разлегся, нежась под лучом молстара…

Васька не успел дорасти с до своего законного роста — на крыльцо вышла бабушка. Славик еле успел спрятать аппаратик.

— Кошек что-то много развелось в доме, — сказала Полина Андреевна, — и все рыжие. Этот-то, Полуваська, откуда?

— Тоже, должно быть, Васькин сын.

— А маленький где?

— Не знаю, — сказал Славик, — я вышел, а его уже нет.

— Ну, Васька вернется, он здесь порядок наведет. Иди в дом, присесть на дорожку надо.