Кукушка

«Именно так. Сам замок — не разумен, это наблюдатель и слуга. Всё, что вложили в него создатели, отвечало их представлениям о безопасности и порядке, но и об этикете Светлые не забывали. Старший народ был сдержан и нетороплив в принятии решений. Выйти за барьер, преодолеть границу можно случайно, ненароком, без злого умысла. А средь путешественников и постояльцев было много сильных магов. Если б заклятие убивало на месте, война велась бы непрерывно... Всю последнюю неделю крепость содрогается от сигналов тревоги. Странно, что ты их не чувствуешь».

— А с чего ты взял, что я не чувствую?

«Так ты нарочно? Я предполагал».

— И что? — подначил травник. — Боишься, что эльфы встревожатся и вернутся?

«Может случиться и худшее», — уклончиво ответил он.

— Худшее? Что, например?

Серебряный зверь развернулся от окна и поднял взгляд на человека.

«Ты никогда не задумывался, отчего Нидерланды — Нижние Земли — стали такими?»

— Какими «такими»? А! В смысле — нижними? Да потому, что... — Тут Жуга умолк и изменился в лице. — Постой, погоди... Ты хочешь сказать...

«Крепость С Белыми Валами не всегда была оторвана от мира».

Единорог сделал многозначительную паузу, но не дождался ответа и счёл возможным продолжить. Но синь звериных глаз уже подёрнулась белёсой кисеёй воспоминаний.

«Как странно... — медленно продумал он. — А я, оказывается, хорошо помню то время... Те смутные тысячелетия, когда на этих землях жили эбуроны и кондрузы, церозы и пэманы, сегны и адуатуки... а к западу и к югу — нервии, морины, менапьенцы, атребаты и треверы... Это был нестойкий мир, уже почти утративший старые знания, мир последних войн Третьей эпохи, когда Старший народ окончательно решил уйти и ушёл. Часть эльфийских твердынь досталась людям — незначительная часть, — и была впоследствии перестроена и приспособлена для людских нужд. А что могло повредить, решено было... изъять».

— Они, что же... затопили землю?

«Нарочно — нет, но в некотором роде — да: перемещение таких массивов в любом случае грозило катастрофой... Люди сейчас уже забыли об этом, но язык всё помнит; само название „Фландрия“ происходит от древнего понятия, означающего „Земля Беглецов“... Вспомни: в легендах любого народа есть место Потопу. Но в то время Светлые уже не думали о людях. А ты? Ты — думаешь?»

— Я... не знал.

«Теперь знаешь, — отрезал Высокий. — Если хоть одна из старых крепостей вернётся в Серединный мир, это грозит гибелью огромного количества народа. Земля уже не так безлюдна, как это было в прошлом. А Нидерланды — богатая страна. Здесь живет много людей. Много-много».

Травник долго сидел в молчании. Над забытой чашкой вились древесные мошки.

— Почему они так ненавидели пауков? — вдруг спросил он.

«Кто “они”?» — в призрачном «голосе» Единорога явственно прозвучало удивление.

— Я спрашиваю: почему Светлые так не любили пауков?

«А с чего ты взял, что они не любили пауков?»

Жуга вздохнул. Прошёлся пятернёй по волосам.

— Я нашёл турнирный зал. Комнату для упражнений с оружием. Там какая-то магическая сила, призывающая», э-э-э... бойцов. Ты знаешь про это? — Высокий кивнул. — Так вот, чаще всего она подсовывает мне пауков. Больших таких, раз в сто больше обычных. Почему?

Единорог пожевал губами, наклонив голову так низко, что шелковистая борода мела пол: задумался.

«Старший народ был... странным. Ему изначально было дано так много, что они долго отвергали даже сам процесс познания, считая его вредным и ненужным. Существа с магией в крови, они жили, погружённые в себя, и не обращали внимания на все другие расы и народы. Их не сдерживал короткий срок жизни, они могли веками рассматривать со всех сторон интересующие их вопросы. А когда мир вокруг изменился настолько, что они его перестали понимать, предпочли уйти. Их игры больше не влияют на судьбы этого мира. Они и сейчас живут в своём, отдельном королевстве на заокраинном западе, ведут свои философские беседы, поют свои песни, плетут свои венки и смотрят на звёзды. Тоже — на свои. Только самые юные и непоседливые из них рискуют выбираться за его пределы».

— Как Тил?

«Как Тил».

Травник встал и расправил плечи. В свою очередь подошёл к окну и выглянул наружу.

— Я не буду давать тебе обещаний, Высокий, — сказал он. — Никаких. Спасибо за заботу и предупреждение, но... Я всё же человек. И мне дано так мало, что у меня нет иного пути, кроме познания. Не хочешь помогать — уходи. Я докопаюсь сам. А что до замка... Может, будет лучше, если он вернётся. Даже если от этого случится беда. Может, хоть это остановит эту чёртову войну.

«Надолго ли?»

Жуга не ответил.