Кукушка (СИ)

Его руки включили воду, направили мне на грудь струю, сжали соски пальцами и безжалостно выкрутили их, сжавшиеся от ужаса и паники. Я не хотела в это возвращаться, я не хотела… Вода ласкала мою плоть и обжигающе-горячим потоком спускалась вниз по коже живота. Я отчаянно всхлипнула. В голове громыхало. Руки, сжимающие насадку душа, сместились еще немного. Настойчиво отвели ногу в сторону и направили на воспаленный клитор мощную струю воды. В голове взорвался голос Ивана:

— Ну, какая же голодная девка… Ты знаешь, что только шлюхи кончают от всего, что бы с ними ни делали? Готов поспорить, ты кончишь, даже если я всуну в тебя этот шланг. А может, ты этого и добиваешься?

— Нет!

С отчаянным криком я отбросила прочь проклятую лейку и, как ошпаренная, выскочила из ванны. Дико озираясь по сторонам, схватила с крючка полотенце. Слезы струились по лицу и, скатываясь по шее, терялись где-то под тканью, в которую я торопливо закуталась.

— Марта? Детка, что не так?

Я затравленно обернулась. Несколько раз моргнула. Это был не Иван! Не Иван… Облегчение — дикое, ненормальное — наполнило мое ослабевшее тело и пролилось из глаз горьким соленым водопадом. Чтобы не зарыдать в голос, я закрыла ладонью рот.

— Детка…

Я покачала головой, резко толкнула ладонью многострадальную дверь и выбежала в коридор. Я не знала, что мне делать дальше. В моей душе все смешалось. Пока я раздумывала над тем, как поступить, Макс догнал меня и прижал к себе.

— Ну, что ты? Ну, ведь ничего не случилось… Я просто хотел сделать тебе хорошо.

— Я не распущенная! Мне это не надо! — растерев соль по щекам, я вызывающе уставилась на Макса. Пусть только скажет что-то! Пусть только скажет… Клянусь, я убью его! Я просто убью… Никому, никому не позволю больше вытирать об себя ноги! Хватит!

— О, господи… Ну, конечно, ты не распущенная. Как тебе только в голову такое пришло? — его руки на мне сжались чуть крепче, хотя, казалось, куда еще? — Ты самый чистый человек, которого я знал…

— Не знал! Ты и сейчас ни черта обо мне не знаешь! Иначе тебе бы и в голову не пришло называть меня чистой! Он… он проделывал со мной ужасные вещи! А знаешь, что самое страшное?! Я кончала, я каждый чертов раз кончала! Он приучил меня… Приучил…

Макс резко меня отпустил и, со всей силы ударив кулаком в обшитую деревом стену, заорал:

— Какого хрена, Марта?! Какого хрена? Ты, правда, считаешь, что я могу тебя хоть как-то обидеть?! Уподобиться ему?!

— Я не знаю! — с не меньшей яростью проорала в ответ, а потом, будто сдувшись, прошептала тихонько. — Я боюсь… Я просто очень боюсь… Саму себя… Своих желаний… Боюсь, что не выживу, что стану разменной монетой в чужой грязной игре, боюсь, что меня используют и в который раз предадут доверие. Не думаю, что я смогу это вновь пережить.

— Не бойся… Ничего не бойся! — Ярость Максима потухла так же быстро, как и зажглась. Он снова обнял меня. Осторожно, едва касаясь, но в то же время так крепко… От него пахло сосновым мылом и чем-то горьким. Присущим только ему. Пульс на его шее колотился, как сумасшедший. Он все еще не до конца овладел собой. Признаться, его вспышка стала для меня полной неожиданностью. Макс виделся мне очень сдержанным, даже хладнокровным. Из этой картинки выбивалось разве что его отношение к… дочке. И этот самый момент.

— Мы все чего-то боимся. И все от чего-то бежим.

— И ты?

Он сглотнул. Положил мне на макушку подбородок и тихо ответил:

— И я. Как никто, бегу…

— От того же, что и твой дядька? — затаив дыхание, поинтересовалась я.

— Да… я, как и он, бегу от себя…

— Ты тоже садист? — мой голос осип, наверное, от волнения, которое ускоряло ток крови по венам. Мне казалось, что если он откроет свои секреты, я не сумею… просто не сумею сберечь свои.

— Садист? Нет… Не думаю.

Ничем не объяснимое облегчение прокатилось по моей коже. Я судорожно втянула воздух носом:

— Тогда… я не понимаю.

Некоторое время он просто молча смотрел на меня. В глубине его глаз шла какая-то битва. Я видела ее, я слышала ее, я ее чувствовала. Наконец, видимо, что-то для себя решив, Макс чуть отступил.

— Пойдем. Я… кое-что покажу тебе.

Не на шутку взволнованная, я нерешительно двинулась следом за Максом. Долго идти нам не пришлось. Он замер в тупике. Возле двери, которая была всегда заперта.