Кукушкины дети

– Так. Или вы мне говорите, что прячете? Наркотики? Или я..! – она хотела сказать, что сейчас закричит, но в последний момент решила, что не стоит выдавать своих намерений. Парни, не ожидая такого поворота дела, в один голос закричали:

– Да, иконы! Какие наркотики? Иконы!

У нее отлегло от сердца. Она успокоилась так же резко, как и разозлилась. Иконы – это тоже, конечно, плохо, но это уже другой коленкор. Она вдруг снова вскочила на ноги.

– Ведь это грех! Иконы нельзя продавать!

– Да, знаем – Николай спрыгнул с полки и сел напротив них. – А что делать? Таскаться за границу с мелочовкой нет времени и смысла, а вопросов куча. Все решаются деньгами.

– Да ладно, Колян, Бог нас простит. Разбогатеем, церковь построим или хотя бы часовню. Замолим грехи.

Светлана, видя, что этот вопрос для них серьезный, спросила:

– А вы верующие?

– Да, мы, как все. У нас же как: все атеисты верят, а все верующие сомневаются. В кармане партбилет, а в церковь входим со слезами. Так, как и весь народ.

Колеса вагона напевали свой любимый мотив, фонари за окном мелькали. В купе было тихо. Светлана очнулась от раздумий и, сама от себя не ожидая, вдруг предложила:

– Давайте, я вам помогать буду. Спать все равно расхотелось.

Они слаженно принялись за работу. В выдолбленное углубление закладывались несколько икон, закреплялись скотчем и закрывались наружной панелью. Все завинчивалось. Внешне никакого вмешательства в состав стен не было видно. Закончив дело, они выпили чаю с конфетами и, наслаждаясь долгожданным отдыхом, разлеглись по своим полкам.

После долгого сна проснулись все разом от резкого торможения поезда. Люда уже не спала. Она сидела с краешка у ног Светы и читала книгу. Веселый голос Евгения сообщил остальным:

– О! Засоня встала.

Реплика относилась к Люде. Она возмущенно вскинула глазки.

– Мило. Я же еще и засоня. Я встала. Уже и чаю попила, и по коридору прогулялась, и книгу почитала, а они все спят. Они спят, а я засоня – она продолжала возмущаться. Все смеялись. Люда, не понимая, почему все смеются, думала, что это она своим актерством всех так насмешила. Продолжая с еще большим энтузиазмом, она обратилась к Свете:

– Ну, ты слышала? – девушка явно кокетничала. Света, будучи суеверной, вместо ответа тихо сказала:

– Громкий смех к слезам. Надо успокаиваться. Скоро таможня.

Поезд стремительно приближался к польской границе. В вагоне заметно стихли разговоры. Смеха совсем уже не слышалось. Пассажиры убирали остатки застолий, прибирались в купе. Поезд шел до далекой Варшавы, но уже сейчас на своей территории люди переодевались в уличную одежду, не будучи уверенными, что доедут до конечной станции. Сначала состав проехал через депо и там сменил колеса на более узкие, затем прибыл на последнюю остановку бывшего Союза. Дальше была Польша. По вагонам пошли пограничники. Они быстро и по-военному деловито осматривали все, что считали нужным. Последним шел человек в форме, который проверял паспорта, придирчиво оглядывая их владельцев.

После них шла таможня. Это были совсем другие люди. На деловитость и быстроту своих действий они не претендовали. Главным для некоторых из них было насладиться картиной страха и послушания пассажиров. Все при виде их появления должны были забыть обо всем на свете и подобострастно глядеть им в рот или хотя бы в глаза, выражая полную покорность этим вершителям судеб, то есть им. Использование служебного положения позволяло им карать всех не усвоивших этого правила мгновенно и безжалостно. По неписаному закону разговоры во всем вагоне запрещались. Удел пассажира, если он хотел, конечно, пересечь границу, молчать и отвечать на поставленный вопрос. Любой лишний звук расценивался как дерзость. Это был пик торжества мелких людишек, тешащих свое самодурство при помощи использования своей профессии. За последние годы многие ритуалы превратились в традиции, которые помогали задобрить «вершителей судеб». Во всех группах заранее собирали деньги на покупку подарка для проверяющего таможенника. В подарок входили, как правило, продукты питания, хотя к ним частенько добавлялись и деньги. Конечно, это были самые лучшие продукты: дорогой коньяк, вино хорошей марки, икра черная или красная, палочка сырокопченой колбасы, балычок, шоколад и кофе. Все это складывалось в пакет и преподносилось в начале проверки с дурацкими словами «это вам к обеду». Многие, приняв пакет, проверку проводили без лишнего рвения, давая понять, что подарок работает.

Такими, конечно, были не все. Наиболее наглые и пакет принимали и потрошили поклажу проезжающих с не меньшим рвением. Именно такою была таможенница Регина. Она вошла в вагон с надменным видом, упиваясь сиюминутным всемогуществом, думая, вероятно, что все ее уважают и завидуют ей. Если бы она слышала, что говорят о ней за глаза, то, наверное, не вышла бы на следующий день на работу. А может быть и вообще не вышла бы на нее никогда. По вагону от одного купе к другому прошел шепот – Регина.

– А что это значит? – спросила Света.

– Самая вредная тетка на таможне – пояснила Люда.