Кукушкины дети

Однажды он сидел на берегу, бесцельно глядя на волны и разглядывая окружающих его отдыхающих. Вдруг кто-то слегка ударил его по плечу. Георгий обернулся и увидел загорелого симпатичного парня, лет на пять постарше себя. Незнакомец широко улыбался и в непринужденной форме, как у старого знакомого, попросил закурить. На всей территории бывшего Союза это обычное дело. Попросить закурить можно у кого угодно, и это не считается ни попрошайничеством, ни хамством. Не поделиться сигаретой или папиросой с первым встречным считалось дурным тоном. Делились все. Это ужасно удивляло иностранцев, не привыкших к тому, что многое вокруг считается общим и в то же время ничьим конкретно. Георгий, молча, вынул пачку и протянул парню.

– Что такой скучный? Проблемы решаешь? – запросто поинтересовался незнакомец. Белозубая улыбка обескураживала, и Георгий, находившийся уже длительное время в одиночестве, обрадовался неожиданному собеседнику.

– Да. Ты в точку попал. Вот думаю, ехать домой или еще нет.

– Домой это куда?

– На север.

– Ой, ма! Да что ж сейчас на севере делать? Там лето уже кончилось, а здесь, как видишь, праздник жизни продолжается. Не так ли?

– А ты бывал на севере?

– А как же? Конечно, бывал. И прекрасно представляю, что там сейчас творится. Дожди, холод и слякоть. И, если есть возможность, то лучше здесь остаться. Или отпуск кончился? – он внимательно посмотрел на собеседника. – А! Понял! Деньги к концу! Так?

Георгию нравился этот с виду простой разговорчивый парень.

– Нет. Не угадал. Ни то, ни другое – он замялся, не зная, стоит ли что-то объяснять незнакомому человеку. Тот, тем временем, перебил его мысли предложением:

– Слушай, а пошли в шашлычную. Посидим. Есть ужасно хочется, а одному скучно как-то.

– А что? Пошли.

Решили посидеть тут же на пляже в легкой палатке. Взяли шашлык и пива. Во время еды окончательно познакомились. Нового знакомого звали Владимир. Был он родом из Архангельска. Свой. Северянин. Георгий, размягченный пивом и добрым участием собеседника, неожиданно для себя разговорился и поведал Владимиру все обстоятельства своего появления в Грузии.

– Да, интересная история. Только вот я не пойму, в чем загвоздка. Ты жизнь свою изменить хочешь или справедливости ищешь? – рассуждал Владимир.

– Да я и сам не знаю. Томит меня тоска какая-то. То я злюсь, то надеюсь на что-то. А на что и сам не знаю. Вот думал, это от того, что не на своем месте я живу. Не своею жизнью – отвечал Георгий.

– Я тебя лет на десять постарше буду – увидев удивленный взгляд собеседника, парень засмеялся. – Что? Хорошо выгляжу? Так я на море жил, пока ты на нарах чалился да в литейке потел. Людей не так возраст старит, как жизнь. Вернее, условия жизни – он засмеялся, а потом вдруг сказал. – Вот сравни свое настроение с моим. Сравнил? Разницу видишь? Я весел от души. А ты который день, как скала, посреди пляжа торчишь. Все кругом радуются, а ты не улыбнешься даже. Я за тобой уже третий день наблюдаю. Вот, не удержался, решил узнать, что же тебя так гнетет.

– Ну, узнал, любопытный? – разозлился Георгий.

– Да не злись ты. Не стоит. Хороший ты парень. У меня к тебе как-то сразу доверие проснулось. Я просто хочу тебя расшевелить. И про возраст я не просто так заговорил. У меня же все эти проблемы уже были и прошли. Вот, к чему я веду.

– И какой итог у тебя был? Как проблемы решал? – все еще резко переспросил младший.

– А итог таков, что справедливости на свете нет. Не ищи. Время потратишь зря. Годы уйдут, вот и весь результат. Время – это же наша жизнь. Злиться глупо. Мстить тоже бесполезно. Кому мстить? Судье, который тебя осудил? Ему было велено. Он сам не рад, может, был, но сделать ничего не мог. Системе? Местью одиночки ее не переломишь. Вот и выходит, что самое лучшее – это стать счастливым всем назло. Вот, как я.

Георгий пристально смотрел и внимательно слушал. Речь Владимира казалась ему умной, хотя тот и говорил все, как бы за между прочим.

– Искать родню – тоже дело неблагодарное и зряшное. Они же боятся огласки их дворянства. Может, по тем адресам, где ты был и остался кто-нибудь, но признаться боится.

– Я об этом не подумал.

– А ты вспомни. Разве твоя бабушка и твоя мать гордились своим происхождением.

Георгий, вспоминая, молчал. Затем заговорил:

– В тайне, конечно, гордились, но скрывали, это точно.

– Ну, вот, видишь. Их уже наказали дальше некуда, но они все еще боятся. А те люди, что здесь на своих местах остались, думаешь, не боятся? Вот, пришел какой-то дядя старое ворошить, а они все и высыпали. Так ты себе это представлял?

– Но теперь уже другие времена. Сейчас уж точно нечего бояться.

– Да что ты говоришь? Ты вот не боялся с ножом ходить. Наверное, на другие времена надеялся. И что?

Георгий молчал. На лице застыла маска тайных злобных мыслей. Владимир решил не трогать его пока и закурил. Через несколько минут они вышли из забегаловки и тихо пошли по пляжу. Был уже вечер. Отдыхающих уже почти не было. Они сели прямо на теплый еще песок, и Владимир, лукаво улыбнувшись и щуря глаза, вдруг тихо сказал: