Кулак войны

А вот женщина в узком длинном кабинете изрядно сдала. Некогда черные кудри теперь стали блекло-серыми, лицо вытянулось, и только карие глаза смотрели все так же цепко.

– Входите, конечно. Я могу вам чем-то помочь, сержант?

– Да, – Марк поставил саквояж на стол. – Я хотел бы, чтобы вы эвакуировали приют в Австралию. Здесь около семисот тысяч. Еще полтора миллиона ждут вас в банке «Сидней Кэпитал».

– Я не люблю шутки, – дама встала и гневно взмахнула рукой. – Выметайтесь отсюда!

Марк открыл саквояж и достал из него первую пачку, кинул ее собеседнице через широкий стол, затем вторую, третью, четвертую.

Она отпрянула. Потом хрипло спросила:

– Кто вы?

– Помните мальчишку, которого вы постоянно с боем забирали из полиции?

Глаза ее широко распахнулись. Она уставилась на Марка, даже рот слегка приоткрыла. Прищурилась, открыла ящик стола и достала очки в громадной роговой оправе. В них она казалась гораздо старше и совсем не напоминала ту боевую молодую женщину, которая так давно возилась с беспокойным пацаном.

Марк продолжал:

– Мальчишку, которому прямо в этом кабинете зашивали ножевую рану на предплечье, потому что если бы он попал в городскую больницу, то из нее прямиком ушел бы в тюрьму-малолетку? Который перед тем, как навсегда покинуть эти стены, пообещал, что однажды вернется и изменит вашу жизнь?

– Марк, – сказала она. – Марк Косински… Кого ты ограбил? Во что ты опять влип?

– Это честные деньги, – ответил он, соврав без угрызений совести. – Уезжайте. Здесь будет только хуже. Война не кончится еще годы. А в Австралии тихо, и кенгуру. Помните, вы нам на уроке рассказывали про них?

Заведующая приютом обошла стол, встала перед гостем. Заглянула в глаза. Отошла на шаг, окинула взглядом с ног до головы и сказала:

– Поехали с нами. У меня девятнадцать детей, двое пожилых учителей и немой дворник из недавних учеников. Ты нужен нам. Ты нам поможешь.

– Извините, – Марк отстранился. – У меня еще не все долги розданы. Я пока остаюсь здесь.

Он выложил на стол пластиковый файл с документами и несколькими банковскими картами, потом кивнул ей. Не сдержавшись, легко дотронулся до плеча женщины и покинул кабинет.

Солнце скрылось за домами. На мотоцикле гордо восседал давешний лысый пацан и вещал толпе детей – от пяти до тринадцати лет:

– Это на нем мой брат приехал, старший, поняли? Он щас меня увезет, а вы тут останетесь!

Марк остановился, давая возможность пацану еще покрасоваться, достал мобильник, набрал номер. Это была особая связь, далеко не все могли позволить себе такую.

– Что, как у тебя? – спросил знакомый голос.

– Деньги передал. Все нормально.

– Ага, отлично. Стало быть, то, ради чего мы то ограбление затеяли, свершилось, так?

– Свершилось. Ты как?

– Я свою долю растасовал по разным местам, как и хотел. Прикупил кое-что, вложился в кое-чего… не пропаду. А ты что, таки все отдал, ничего решил себе не оставлять? Ладно, ладно, слышу по твоему молчанию, что так и сделал. Долг, да? Закрыл долг всей своей жизни. Ясно. Как мы с тобой, свяжемся еще?

– Свяжемся, – сказал Марк.

– …И свидимся, и спишемся, и много еще чего нам с тобой, скорее всего, предстоит. Жизнь впереди длинная, куча всякого в ней будет. А, друг? Так что, до встречи?..

– До встречи, – согласился он. – И будь осторожен.

– А я всегда осторожен!

Пацан на мотоцикле еще что-то гордо вещал. Выключив телефон, Марк подошел, взял его под мышки, поставил на землю и сказал:

– Не сегодня, братец. Но рано или поздно я за тобой приеду.

Он накинул бушлат на плечи, завел мотоцикл и вырулил на дорогу. Оглянулся, махнул рукой детям и поехал.

Надо было вернуть байк хозяевам, а потом – в армию Синдиката.

Анна жива. Стас Вальцев жив. Марк жив. Он расплатился с теми, кто воспитал его. Расплатился так, как мог, позволив девятнадцати детям уехать в далекий, счастливый край. Долги розданы… почти.

Он просто будет идти вперед, дальше, не сворачивая, по прямой, беря в долг и отдавая долги, помогая и получая помощь, ненавидя и прощая, дыша полной грудью и живя широко, от всей души, как делал всегда.

Марк Косински выжал ручку газа и «Тайгер Эксплорер», взревев, понес его прочь от прошлого – в будущее.