Кули. Усадьба господина Фуада

— Сейчас расходимся, собираемся здесь же через полчаса, — объявил Тиндо, когда они установили тележку на небольшой площадке у канала рядом с кинотеатром в районе Дараджани. И грузчики разошлись обедать. Рашиди направился туда, где под деревьями женщины с большими котелками торговали горячей пищей. У них обедали рабочие, которые в короткий перерыв не успевали забежать домой. Здесь же был установлен длинный деревянный стол и скамейки. Женщины стояли за небольшими, наспех сколоченными прилавками, на которых громоздились котелки с дымящимся варевом и горки жестяных мисок. Миски наполнялись едой, которая мгновенно поглощалась очередным спешащим на работу трудягой, после чего их наспех мыли и тут же вновь наполняли едой.

— Мне маниоки с кокосовым соусом, сушеной рыбы и зелени на двадцать центов, — попросил Рашиди, пробившись к прилавку, у которого суетилась женщина, обернувшая голову платком наподобие чалмы. Она раскладывала по мискам и подавала к столу пищу, которую заказывали гомонящие, голодные люди, со всех сторон обступившие прилавок.

Рашиди отошел в сторону и сел на скамейку. Когда ему принесли заказанную еду, он набросился на нее, съел все до последней крошки и запил стаканом воды. Вернувшись к условленному месту, он никого там не застал. Грузчики не спешили: прошел целый час, пока все снова были в сборе. Потом они опять покатили тележку в порт, нагрузили мешками с сахаром и доставили в Хамани…

В пять часов вечера они закончили работу, отвезли тележку в Дараджани, старик Тиндо получил причитающиеся им деньги, и все пошли в раздевалку, чтобы помыться и переодеться. Когда все собрались снова, старик Тиндо достал деньги и пересчитал их. Оказалось, что в этот день они заработали пятнадцать шиллингов.

— Сегодня вроде бы ничего, — улыбаясь во весь рот, сказал Тиндо, — пятнадцать шиллингов — это не так уж плохо.

Никто больше не умел как следует считать, и они стали делить деньги так, как делали это всегда: встали кружком, и Тиндо начал класть перед каждым по одному шиллингу. В конце концов грузчикам досталось по три шиллинга и три шиллинга осталось в руках у артельщика.

— Эти три шиллинга, которые в остатке, — моя доля, — сказал Тиндо. Он поднял лежащие перед ним монеты, присовокупил к ним остаток и спрятал деньги где-то в складках одежды. Рашиди не понял, что это еще за доля, но промолчал. К тому же он был страшно рад, что заработал три шиллинга — для него это было целое состояние.

Поделив выручку, грузчики разошлись по домам. Рашиди и старику Тиндо было по пути, и они смешались с толпой людей, которые, закончив работу, направлялись от побережья в район Гулиони. По дороге старик Тиндо спросил:

— Ну, как тебе работа? Справишься?

— Конечно, тяжеловато, но я буду стараться, — твердо ответил Рашиди. Он валился с ног от усталости, но сознание того, что в кармане лежат три честно заработанных шиллинга, переполняло его радостью.

Их догнал молодой парень, одетый в грязную рубашку из грубой ткани и плотные синие брюки в пятнах от краски и масла. На голове его красовалась широкополая шляпа, а на ногах — ботинки: один черный, другой желтый. Поравнявшись с Тиндо, парень поприветствовал его. Завязалась беседа. Оказалось, что парня зовут Зубери и он работает грузчиком в порту.

— У нас сегодня полно работы, — говорил он, — видите вон тот корабль? Он из Голландии.

— Это который? — спросил Тиндо. — Тот, что стоит рядом с греческим танкером?

— Ну да. С самого раннего утра мы грузим на него бочки с кокосовым маслом. Сейчас забегу на минутку домой проведать детей — и обратно в порт. Наверное, будем работать до ночи.

Они прибавили шагу.

— А куда идет этот корабль? — поинтересовался Тиндо.

— Говорят, в Дар-эс-Салам за сизалем[12].

Наконец они дошли до Мчангани, и Зубери повернул на Мбуйуни, а Тиндо и Рашиди продолжили свой путь к Гулиони. Перед тем как попрощаться, старик напомнил юноше, чтобы тот не опаздывал.

Когда Рашиди пришел домой, Машаву уже приготовила ужин. Он сразу прошел в свою комнату и вытянулся на кровати, расслабляя усталое тело.

— Что там за шум? Кто это? — закричала Машаву из кухни.

— Это я, Рашиди.

— Ужин готов, сынок, — позвала она.

Рашиди, который уже задремал, открыл глаза и увидел в дверях мать с тряпкой в руках.

— Я поужинаю потом, сейчас я немного отдохну, — сказал Рашиди, не вставая.

Машаву внимательно посмотрела на сына. По всему было видно, что он очень устал.

— У нас есть вода? — спросил он.

— Да, я купила днем два ведра. Может быть, согреть?

— Зачем зря тратить дрова… Помоюсь холодной.

— Ужин найдешь в шкафу на кухне. А я пойду к соседке поболтаю, — сказала Машаву.