Кули. Усадьба господина Фуада

Когда пошла вторая неделя забастовки, положение портовиков стало отчаянным, но они не сдавались. Рабочие брали деньги в долг у ростовщиков, покупали продукты в кредит в небольших лавчонках, их жены начали приторговывать на рынке — все это давало им возможность хоть как-то держаться.

Порт словно вымер. В гавани застыли корабли. Рядом с ними беспомощно покачивались на волнах брошенные баржи. На причале громоздились сотни мешков гвоздики, предназначенные для отправки за границу. Представители торговых фирм осаждали администрацию компании "Смит — Макензи". Капитаны кораблей, ждущих разгрузки, предупреждали, что уйдут из порта вместе с грузом. В этих условиях директорат компании был вынужден пригласить руководство профсоюза для переговоров. Их решено было провести в здании правления компании "Смит — Макензи".

С утра все было готово для переговоров. В просторном зале заседаний по обеим сторонам длинного стола сияли полировкой тиковые стулья. Перпендикулярно этому стоял другой стол, поменьше. Зал находился на первом этаже, и в его широкие окна, которые были сейчас открыты, дул приятный ветер с моря.

Когда в девять часов утра представители профсоюза — Бакари и Фараджи — вошли в зал, там их ждало все высшее руководство компании: четверо англичан, одетых в одинаковые белые рубашки, белые шорты, белые гольфы и шоколадного цвета ботинки — униформу служащих компании.

— Well, get them some tea[16], — распорядился один из англичан.

Тогда другой поднял телефонную трубку и что-то отрывисто сказал по-английски. Не прошло и минуты, как в зал с подносом в руках вошла красивая девушка-индианка. Она поставила чашку с чаем перед каждым из присутствующих и грациозно удалилась.

— Угощайтесь, — сказал один из англичан, поднося к губам свою чашку.

— Мы пришли сюда не чаи распивать, — ответил Бакари.

— Uncivilized people[17]! — прокомментировал другой служащий, делая очередной глоток, и все англичане рассмеялись.

Бакари все понял, но промолчал, решив не вступать в посторонние разговоры.

Англичане закурили сигареты, и только один из них, видимо самый главный, сидевший за небольшим столом лицом к присутствующим, безуспешно пытался раскурить трубку.

Бакари и Фараджи сидели и спокойно ждали. Иногда Фараджи бросал взгляд за окно, туда, где виднелся порт: застывшие в воздухе краны, покрытые брезентом баржи, мерно покачивающиеся на волнах. Изредка до них доносились звуки рога — это рыбаки-васегеджу[18] предупреждали друг друга, что лов закончен и пора возвращаться на берег.

— Ну так что же вы решили? Собираетесь возвращаться на работу или нет? — прервал молчание англичанин, куривший трубку.

— Не собираемся, — ответил Фараджи. — Вы сами прекрасно знаете — почему.

— Послушайте, — вступил в разговор англичанин, сидевший как раз напротив Фараджи, — вы ведь знаете, что на Занзибаре полно людей, которые болтаются без дела. Мы можем взять на работу их.

— Знаем, — сказал Фараджи.

— Не надо с ними так, Моррис, — сказал по-английски человек с трубкой. Он положил ее на пепельницу и оперся локтями на стол. — Вот что я скажу, — продолжил он, переходя на суахили. — Мы давно хотим увеличить вам заработную плату, но, понимаете, в настоящее время компания терпит убытки…

— Вы терпите убытки? — перебил его Бакари. — Почему же вы тогда не закроете компанию и не уберетесь восвояси?

— Какую прибавку к зарплате вы хотите? — сухо спросил один из представителей администрации.

— Мы хотим не только прибавки к зарплате. Вот наши требования. — Фараджи положил на стол лист бумаги.

— Хорошо. Мы рассмотрим их. И не стоит из-за этого бастовать. Скажите вашим людям, чтобы они приступали к работе, а мы будем постепенно решать все поставленные вами вопросы.

На этом переговоры закончились. Получив обещание, что требования рабочих будут рассмотрены, Фараджи и Бакари ушли. Завершилась и продолжавшаяся десять дней забастовка — на одиннадцатый день портовики приступили к работе.

* * *

Шли дни, недели, месяцы, а в жизни рабочих ничего не менялось. Грузчиков увольняли за малейшую провинность; все дорожало, а зарплата оставалась прежней. Жить стало еще труднее.

Однажды днем, когда солнце приближалось к зениту и работа на корабле была в самом разгаре, грузчики увидели, что к ним приближается моторка управляющего компанией.

— Что ему здесь нужно? — озабоченно спросил один из рабочих.

— Какой черт его сюда несет, да еще в такой час? — откликнулся другой.

Через некоторое время лодка управляющего подошла к барже, стоящей у борта океанского лайнера.

— Где Рашиди? — крикнул мистер Джордж, не вылезая из моторки.

— Эй, Рашиди! Рашиди! — закричали грузчики с баржи.

Рашиди, по пояс голый, с мокрым от пота телом, перегнулся через борт:

— Чего?

— Тебя зовут.

Рашиди перебрался с судна на баржу и подошел к борту, у которого стояла моторка.

— В порт пришел твой сосед. Срочно хочет тебя видеть, — сказал ему мистер Джордж.

— Сейчас. Я только рубашку надену.

Рашиди спустился на моторку, и та, развернувшись, пошла к берегу.

Сосед принес известие о смерти Машаву.