Куликовская сеча

Дружинники и ушкуйники, перевесившись через борта стругов или уже спрыгнув на мокрый песок, с восторгом ихтиологов перечисляют угодившую в сеть рыбу. Наибольший ажиотаж, как ни странно, вызывает именно крупная и хищная рыба. Хотя я, например, вообще не понимаю вкусовых пристрастий соратников. И также напряженно вглядываясь в бьющуюся в сети рыбу, со вздохом облегчения различаю среди прочих судаков и налимов обычных карасей и карпов. Вот эта рыба по мне!

– Аким! Давай на берег со своим десятком, за сушняком! Ефим, а вы посмотрите камни!

Что же, я провел небольшую организационную «революцию», введя десятки, как наименьшую тактическую единицу – что позволило мне повысить управляемость и многозадачность имеющейся под рукой дружины… Но между тем схожие команды с соседнего струга подает и Добрыня – атаман ушкуйников, названный в честь былинного богатыря и дяди самого Владимира Красное Солнышко. Вскоре на берег высаживаются уже обе «пиратские» команды практически в полном составе – и если меньшая часть нашего воинства отправилась за топливом и камнями, то большинство ратников хватает рыбину, принявшись ее глушить веслами (при необходимости), да чистить и потрошить.

– По лбу ему врежь, по голове!

– Что ты как маленький, хватани один раз, чтобы дух вон!

– Да скорее же, уплывет!!!

Повольники ринулись «добывать» здоровенного, едва ли не в человеческий рост, сома; последний, оказавшись на берегу, целеустремленно рванул к воде, бешено извиваясь на песке… Пара ударов лопастью весла по лбу, как кажется, только раззадорили его пыл, но спасительный «забег» в сторону реки прервал тяжелый удар сулицы Михаила, пригвоздившего сома к песку!

– Эй, это наша рыбина!

– Мы добыли!

– Иди карасей чистить, дружинный… Подобру-поздорову!

– Миша, да оставь ты им этого падальщика, пусть давятся его тухлым мясом! Ты сюда иди, мне поможешь!

Я одернул старшего дружинника, застывшего напротив обнаглевших повольников с каменным выражением лица и сжавшимися, побелевшими от напряжения кулаками… Вообще, часть нагловатых по натуре своей ушкуйников действительно нарывается – и будь повод поувесистее, можно было бы и проверить, у кого зубы крепче… Но влезать в конфликт из-за какой-то рыбины, да еще и отвратной на вкус?! Пусть жрут, да подавятся…

Миша нехотя подчинился – в то время как я, усевшись рядом с Алешкой и Андреем, проникшихся моими вкусовыми предпочтениями, взял в руки первого карася.

– Братец, не лезь ты к ним из-за этой травяной рыбы, у нее же вкуса ну просто нет!

– Княже, так они каждый раз самую крупную себе прибирают. Разве то справедливо?

Медленно краснеющий Михаил, явно недовольный исходом короткого конфликта, с видимой неохотой уселся в наш малый круг. Все так же раздраженно он выхватил из ножен, для удобства подвешенных на шею, широкий охотничий клинок… Но тут побратима легонько толкнул плечом сидящий подле него Алексей:

– Да уймись ты, Мишка! Нам с ушкуйниками не сегодня-завтра в сечу вступить придется, спину друг другу прикрывать будем, а ты из-за сома едва драку не начал. Вот ты этим троим челюсти наверняка свернул бы – но ведь после на тебя вся дружина повольников накинулась бы! А там и наши в драку полезли бы… Кончилось бы все смертоубийством! И из-за чего?! Из-за треклятого сома?!

Наш богатырь недовольно засопел, но спорить с железобетонно-логичными аргументами побратима не стал – в то время как сам я, распоров брюхо очередному карасю (небольшой, самый сладкий будет!), подвел итог:

– Мы ведь тоже всех карасей и карпов себе берем. Вроде княжеская прихоть, но также несправедливо…

– Ешь твою…

– Как так-то?!

– Вышвырнуть его, и вся недолга!!!

Меня прервал раздавшийся в стороне ушкуйников крик. А после нашим изумленным взглядам предстала не шибко аппетитная картина: четверо повольников, разом подхватив сома со свисающими из распоротого брюха внутренностями, дружно потащили рыбину к концу отмели, после чего скинули ее в воду; сом исчез в толще воды с громким всплеском… Не удержавшись, я едко уточнил:

– А что же, рыбка не по вкусу пришлась?

Трое повольников прошли мимо нас со злыми, каменными лицами, и только один парень, что помоложе, глухо пробормотал:

– Кости человечьи у него в брюхе были…

Ушкуйники принялись потрошить щук, пару налимов и осетра, злобно ругаясь, удаляя костяные наросты, служащие последнему чешуей. В то время как сам я, коротко усмехнувшись, обратился к Михаилу:

– Из-за людоеда бы передрались, Мишань?

Смутившийся дружинник ничего не ответил, а вот самый молодой из нас Андрюха зябко передернул плечами:

– Что же, сом этот мог напасть на любого из нас прямо во время купания?

Я поспешил успокоить соратника:

– Он хоть и с человека ростом, а все же взрослого мужика под воду не утянет, да и с бабой не справится… Ребенка если только. Но вообще, сомы – это падальщики, и полакомился он наверняка утопленником или павшим в сече да угодившим в воду татарином. И осетр, кстати, пищу также со дна добывает – вот и думайте, чего вам лопать… Как по мне, вкуснее небольшого карася речной рыбы нет!