Куликовская сеча

Мне осталось лишь только сокрушенно покачать головой – но одновременно с тем в рассказе Дахэжан я заметил явные несостыковки. Немного подумав, я все же решился уточнить:

– Скажи, Дахэжан, – а откуда вам стало известно, что Абат продал вашего брата Екежа и его воинов именно в Азак?

Горянка с легким удивлением посмотрела на меня, после чего уточнила, пожав плечами:

– Серебро развязывает языки.

– Верно. Но оно развязало язык кому-то из рода Абата, чья дальняя родня проживает в вашем клане?

Черкешенка лишь кивнула в подтверждение моих слов.

– Так… И наверняка кто-то из членов этой самой семьи чудесным образом спасся после столь трагичной охоты вашего отца и брата, верно?

Дахэжан остановилась на месте как вкопанная, округлив глаза, – в них промелькнули одновременно и ужас, и понимание…

– Ну, ясно… Последний вопрос – после этой самой охоты сколько воинов осталось в обоих родах? И сколько отправилось с вами, в Азак?

Горянка дрогнувшим голосом ответила:

– Ранее у Абата было чуть более сотни нукеров – примерно столько же, сколько и у моего отца. Но на охоте погибло и попало в плен три десятка наших мужчин… И еще двадцать воинов отправились со мной в Азак.

– Понятно… Ну вот теперь я расскажу вам, как все случилось на самом деле…

Я сделал приглашающий жест – и мы вновь пошли вместе, удаляясь с невольничьего рынка.

– Предатель из вашего рода, имеющий также родню среди людей Абата, продался именно ему – и выдал место охоты, где случилось нападение. После чего Абат, получив преимущество в воинах, предложил вам стать женой его сына, намеренно дав время на размышления, – а предатель солгал, что вашего брата отправили на невольничий рынок в Азак… Наверное, это самый удаленный невольничий рынок от ваших земель – не так ли?

Потемневшая ликом девушка лишь кивнула, не проронив ни слова.

– Я не могу знать точно – но практически наверняка уверен в том, что Абат намеренно отправил вас на север по ложному следу. На самом же деле Екежа продали в Кафе – или на ином другом невольничьем рынке фрязей, коих здесь бесчисленное множество… Если бы вы сразу согласись на брак, Абат еще мог бы это принять – но любое промедление было расценено как готовность бороться. В то же время его нукеры также понесли потери в бою – а значит, перевес сил до вашего отплытия не был решающим. Но как только ваша ладья отправилась на север, численность нукеров Абата разом стала вдвое больше, чем воинов у вашего рода…

Прервавшись всего на мгновение, я с некоторым трудом закончил свою речь:

– Дахэжан, боюсь, вам уже некуда возвращаться. Воспользовавшись вашим горем, подарив пустую, но столь сильную надежду, вас обманули – и выманили, чтобы легче было забрать людей и землю… Возможно, Абату даже не пришлось сражаться – достаточно было заявить, что вы бежали, отказавшись от замужества и бросив свой род. И пусть все ваши знают, что это ложь, – но когда он явился, скажем, с девятью десятками накеров и встал против пятидесяти оставшихся у вас воинов, в эту ложь просто пришлось «поверить»… Когда же вы вернетесь, вас в лучшем случае сделают женой его сына, а то и наложницей самого Абата. Безраздельная власть над телом дочери врага – что еще может столь сильно порадовать старого выродка? Ну, а в худшем… в худшем случае вас просто убьют, чтобы наверняка…

Смертельно побледневшая черкешенка вновь замерла, посмотрев мне прямо в глаза:

– И что же мне делать?

Подумав всего мгновение, я неожиданно для самого себя порывисто предложил:

– Поедем со мной, Дахэжан, на Русь, в мои родовые земли! Там ты забудешь обо всем этом кошмаре, там ты выберешь себя мужа по сердцу…

Просветлевшие было глаза девушки тотчас потемнели, а я понял, что свалял дурака… Но не звать же замуж впервые встреченную мной девушку, пообщавшись с ней всего с полчаса?! Впрочем, про мужа по сердцу – это ведь может быть и обо мне, просто хоть немного узнать друг друга в пути…

– Бежать на север, в то время как мой род, род моего отца и брата подчинил себе подлый предатель и убийца? Нет! Лучше уж смерть – но смерть в бою!

Горянка порывисто шагнула в сторону, невольно восхитив меня своей твердостью и решительностью; я позвал ее по имени, но гордая черкешенка даже не обернулась…

– Да стой же, Евдокия! Есть еще один путь – и он не предполагает ни бесчестья, ни смерти в бою!

Телохранители гордой княжны – наверное, все-таки княжны, раз глава враждебного рода именуется князем! – уже поравнялись со мной, прожигая яростными взглядами. Но в этот раз Дахэжан все же обернулась и властным жестом остановила нукеров, поспешивших схватить за сабли:

– Я слушаю.

Ох, какой сталью сверкнул ее взгляд!

– Вы можете вернуться домой с сильной дружиной – дружиной, что с легкостью разгромит войско Абата и бросит его голову к вашим ногам.

И вновь взгляд черкешенки просветлел – более того, ее глаза столь счастливо засветились, что меня оторопь взяла от того, каким теплом они способны ласкать мою душу…

– Вы отправитесь со мной? Поможете справиться со злодеем?!