Куликовская сеча

Однако я или чего-то не понял насчет так называемого «союза» Генуи и Венеции в Азаке, или, что вернее, венецианцы просто не рискнули покинуть надежную крепость, когда враг УЖЕ проник в Тану генуэзцев и устроил там бойню… Удобный (и иногда даже верный) в случае беды принцип «моя хата с краю» в средневековье актуален, как никогда!

Хотя к чести венецианцев стоит признать, что ведущие в город ворота они открыли, принимая всех итальянцев, бегущих от черкесов и ширящихся в Азаке пожаров. Ну хоть что-то…

Окинув пристань напряженным взглядом, я с облегчением отметил, что стяг со святым Георгием Победоносцем все еще развевается у черкесской галеры. Нет, если бы венецианцы решились на вылазку, десяти гребцов наверняка хватило бы, чтобы перевезти судно на противоположный берег Дона… Но все же сейчас я испытал сильное облегчение!

И попутно обратил внимание на ушкуйников Уса и примкнувших к нему атаманов, вовсю тянущих из Таны всякий хабар – очевидно, бой внутри генуэзской цитадели уже закончился…

– Алексей, проследи, чтобы всем хватило места!

Ближник серьезно кивнул, после чего повел освобожденных невольников к пока еще свободным судам. Полсотни лодок вместимостью человек пять-шесть и чуть меньше рыбацких стругов – в них можно посадить человек по пятнадцать-двадцать. Мы же освободили чуть более тысячи русичей – значит, места на судах должно хватить всем; в крайнем случае кого-то посадим на ушкуи повольников, понесших неизбежные потери.

Проведя не шибко хитрые расчеты в уме, я сделал в памяти зарубку – нужно подчистить до остатка все продуктовые склады, таверны и чайхану, выгрести весь запас снеди. Все одно на переход до Ельца ее не хватит – но хотя бы на первое время, отойти подальше от Азака! После чего я твердо двинулся прямиком к галере Дахэжан, приняв, как кажется, одно из самых важных решений в новой для себя реальности… В конце концов, если все не по-настоящему, то почему бы и нет?! А если по-настоящему…

…То тем более.

– Где мои люди?

Судя по тону и горящим глазам, княжна сильно волнуется. Да и есть о чем: если повольники организованно выходят из Азака с грузом захваченной добычи, а мои воины также организованно вывели наших невольников, то никто из черкесов на пристани так и не появился.

Я немного помолчал, размышляя, как лучше подать правду, после чего негромко спросил:

– Вы доверяете Бэричу?

Княжна поспешно кивнула – хотя от меня не укрылась тревога, на мгновение отразившаяся в ее глазах. Я же кивнул в ответ – после чего указал на ближнюю к нам галеру (с удовольствием отметив, что пушки уже вырублены из планширя):

– Отправьте на фусте своих людей, пусть дожидаются возвращения Бэрича и черкесов, кто последует за ним. Вернувшись домой, он отомстит Абату за вашего отца и брата.

Услышав мой ответ, княжна глубоко задышала, с волнением и негодованием смотря мне прямо в глаза. Но я не отвел своего взгляда – и тогда Дахэжан решилась:

– Месть за отца и брата я должна свершить сама! Почему вы говорите, что лишь Бэрич отправится домой?! Я пойду со своими людьми и…

– Нет.

Я ответил спокойно, но твердо – и княжна, прекрасно понимая, что сейчас она не в той позиции, чтобы реагировать излишне горячо, чуть дрогнувшим голосом переспросила:

– Нет?

Я согласно кивнул, вновь повторив:

– Нет. Вы доверяете Бэричу – хорошо, это ваше право. Но я видел, в какое бешенство пришли адыгэ, получившие свободу. Они бросились мстить – и будут мстить, пока Азак не обратится в груду пепла, а на горизонте не покажутся татары. Будет чудом, если до конца этого дня мои воины не вступят в бой с черкесами! И если Бэрич все же сумеет справиться – он соберет столько людей, сколько сможет, чтобы уйти в горы. Если нет – а скорее всего, нет, здесь все адыгэ и падут. Я же не могу рисковать вами, а потому забираю с собой!

И ведь сейчас я говорю совершенно искренне – особенно если предположить, что все реально, и я провалился в прошлое. Ибо в этом случае я действительно спасаю девушку от верной гибели…

Какое-то непонятное чувство промелькнуло в глазах Дахэжан – скорее это была смесь чувств из природной гордости и неуступчивости горянки, потаенного страха и… Облегчения? Тем не менее, ожидаемо вскинув подбородок, княжна ответила максимально твердо – насколько твердой вообще можно быть в текущих обстоятельствах:

– Я останусь со своими людьми! У меня есть долг перед моим родом, перед отцом и братом…

Я решительно перебил девушку:

– Если последуете путем долга, то все, что вас ждет – это бессмысленная смерть в Азаке. Ну, или же судьба бесправной невольницы в доме господина-фрязина… Но отец уж точно не желал вам этой судьбы, Дахэжан. А брату… брату вы вряд ли сможете помочь. Если он и жив, то Абат наверняка позаботился о том, чтобы его как можно скорее продали и увезли в земли фрязей. Увезли за несколько морей туда, где вы уже никак не сможете его найти и помочь…

Дахэжан не нашлась что ответить, но и с места не сдвинулась, и своим воинам ничего не приказала. Тогда я впервые за этот день открыто улыбнулся: