Кулинар

— Я имею в виду особый заказ.

— Каждый раз я стараюсь приготовить что-то особенное.

Андреа глотнула вина и медленно поставила бокал.

— Я говорю о тех ингредиентах, которыми ты потчевал меня в прошлый раз. Можно заказать тебе сейчас нечто подобное?

Мараван задумался:

— Пожалуй, я смогу сделать что-то вроде того.

— Я хочу, чтобы было, как в прошлый раз, — пояснила Андреа.

— Для этого мне нужен роторный испаритель, — вздохнул Мараван.

— И сколько он стоит?

— Около шести тысяч.

— Ого!

Андреа крутила в руках бокал с вином и думала. У неё есть знакомые работники ресторанов, может, кто-нибудь из них поможет?

— А что, если я раздобуду этот аппарат?

— Тогда я сделаю, как в прошлый раз, — ответил Мараван, подливая ей вина.

— А эффект будет тот же? Мараван пожал плечами и улыбнулся:

— Попробуем.

— Речь не о нас с тобой, Мараван, — вздохнула Андреа.

12

Район Андреа напоминал тот, какой Мараван видел в своих мечтах, когда представлял себе развозочную машину цвета куркумы с логотипом собственной фирмы. Её трёхкомнатная квартира находилась на третьем этаже добротного жилого дома постройки двадцатых годов. Высокие потолки, зимний сад, ванная в старинном стиле, унитаз со сливным бачком, прикреплённым к обратной стороне крышки; большая кухня с газовой плитой и отдельно стоящей посудомоечной машиной, воду из которой Андреа спускала в раковину.

Получив такое жильё — благодаря счастливому случаю или хорошим связям, — люди живут в вечном страхе перед повышением арендной платы или продажей дома с последующей его перестройкой.

Когда-то Андреа делила эту квартиру с подругой, но потом они расстались, и ей стало здесь одиноко. Собственно, Андреа жила на кухне и в своей спальне. Иногда заходила в зимний сад. Гостиной почти не пользовалась, а в спальню Дагмар даже не заглядывала.

Но сегодня именно в гостиной она зажгла множество свечей. В центре комнаты стоял низенький столик Маравана, окружённый подушками. И всё, что было на столике, а также алтарь с богиней Лакшми и глиняным светильником, она тоже перевезла из его квартиры. Не смогла выпросить только курительные палочки и медитативную индийскую флейту.

Всё кухонное оборудование, подушки и столешницы, ингредиенты и специи, а также блюда, приготовленные в квартире Маравана, они перевезли сюда на «Гольфе» Андреа.

Ещё вчера Мараван был здесь. Приготовил лакричное «эскимо» и положил в морозильную камеру.

Фигуру из переплетённых машевых лент, хрустящей и эластичной, тамилец тоже соорудил ещё вечером у себя дома, привёз и убрал в холодильник.

Всё остальное: замороженные в жидком азоте миндально-шафрановые сферы с начинёнными шафраном прозрачными цилиндрами, а также блестящие шары из масла гхи, индонезийского перца, кардамона, корицы и пальмового сахара — тамилец сделал на кухне Андреа. Конфеты к чаю, глазированные красные сердечки и покрытую гелем спаржу следовало готовить непосредственно перед подачей на стол. Мараван добавил к ним своих мотагам. Сегодня доставку сладостей в храм Андреа взяла на себя, так как Мараван не хотел приглашать очередного курьера в её квартиру.

С десяти утра работал роторный испаритель, который после долгих поисков Андреа раздобыла не у знакомых из сферы обслуживания, а у одной своей давней поклонницы, которая писала в университете диссертацию по химии.

Из всего меню только три варианта карри не содержали афродизиаков. Однако Мараван устоял перед искушением поэкспериментировать, слегка изменив их рецептуру, поскольку именно определённая комбинация блюд могла в прошлый раз так подействовать на Андреа.

В восемь вечера в дверь позвонила гостья. Ею оказалась блондинка двадцати одного года, очень нервная и полноватая, скорее миловидная, чем красивая. Она отказалась от шампанского, которое подал Мараван, одетый в саронг и белую рубашку. Тамильца насторожило это отклонение от задуманного им меню. Оставалось надеяться, что в прошлый раз не шампанское стало компонентом, ускорившим действие афродизиаков.

Лишь только девушки заняли места за столом, Мараван принёс им «привет с кухни»: небольшие чапати, которые он с показной церемониальностью окропил эссенцией из листьев карри, корицы и кокосового масла.

Тамилец подавал блюда, только когда Андреа звонила в медный храмовый колокольчик, тоже взятый из его квартиры. Это был условный знак. И с каждой новой переменой гостья, казалось, расслаблялась всё больше, и Мараван тоже. После конфет и чая он, согласно обговорённому сценарию, поклонившись, попрощался с подругами.

Около десяти вечера Мараван ушёл. Они решили, что Андреа позвонит ему на следующий день, скажет, как всё прошло и когда ему приехать за посудой и аппаратурой.

Было душно. Небо всё ещё озарял отсвет солнца, зашедшего несколько часов назад. Днём столбик термометра не опускался ниже тридцати.

В такие вечера Мараван особенно тосковал по родине. Они напоминали ему Коломбо в период муссонов. И тогда ему казалось, что вот-вот упадут первые капли, и слышался отдалённый прибой со стороны набережной Галлефас и крики ворон, карауливших там продуктовые лавки.