Культ праха

Галга покорно исполнила повеление Альель, не прося ничего взамен. Для нужд Мигурнока, она сорвала веточку с недозрелыми ягодами сюммора, листья вигурния и вырыла целый клубок корней горькой мавшицы. Всё это она оставила на пне сизой ели.

Как только Галга сделала своё дело, дух Мигурнока покинул её и вселился в молодую полярную сову, сидящую на ветке соседнего дерева.

– Возьми добытое и лети к Лальдируфф! – приказал Альель.

Мигурнок думал, что Отец обращался к птице, но приказ был дан именно ему. Немало времени ему понадобилось для осознания, что настал момент, когда всё зависело от его действия.

Он понял – чтобы повелевать совой, ему нужно представить себя ею, и всем своим существом поверить в это. Второе оказалось самым сложным. Свыкаясь с мыслью, что он и есть сова, Мигурнок тратил драгоценное время. Ягоды сюммора и листья вигурния вяли на глазах. Вера ничего ему не дала.

Вместо веры, его основным и мощным импульсом к движению стало желание как можно скорее вернуться в своё тело. Это желание дало огромную силу, с которой он мог повелевать птицей. Тогда Мигурнок понял – взаимодействуя с другим живым существом, он может получить своё, если сам применит силу и жёсткое давление.

Управляемая им сова схватила то, что было оставлено Галгой, и подобно стреле полетела к северо-западу. Разглядев чужие просторы свысока, Мигурнок поразился. За пределами Лальдируфф всё было иначе. Намного интереснее. Намного красивее. Намного лучше. Тем не менее, он с радостью приближался к родным краям. Тогда Мигурнок понял, что как бы далеко его не занесло, он будет знать путь к дому и обязательно найдёт Лальдируфф.

Долетев до юго-восточного побережья Лальдируфф, недалеко от поселения Гунгов, сова сбросила на берег всё, что осталось от сюммора, вигурния и мавшицы. Оказавшись дома, Мигурнок освободил птицу от своего духа и вселился в белую медведицу, которая была совсем близко и неуклюже охотилась за проворным тюленем.

Не теряя времени, Мигурнок решительно взял контроль над медведицей. Так он добрался на близкое, но безопасное расстояние к братьям и доставил в место, навечно лишённое плодородия, диковинные ягоды, коренья и листья, с помощью которых он мог создавать чарующее питьё. Спрятав добытое добро в укромном месте, Мигурнок, наконец, вернулся в своё тело.

Со временем, хорошенько приноровившись, он добывал гораздо больше разнообразных растений, плодов и трав. Управляемые им животные моги уводить его далеко за обозримые пределы северной местности. В одном из таких путешествий он впервые ощутил тепло, дарованное самим воздухом. Оно показалось ему не таким приятным, как жар, доносящийся из костра, однако, по возвращении домой, Мигурнок снова и снова вспоминал странное чувство, к которому он оказался не готов.

Однажды, услышав горький плач Вугго и его душераздирающие мольбы, обращённые к Альель, Мигурнок обрёл озарение, которое коренным образом изменило историю их бесконечного странствия.

Используя дарованные ему возможности, Мигурнок решил стать добытчиком пропитания, заменив собою брата. Его дух вселился в оленя–вожака и повёл небольшое стадо оленей в скользкую впадину, где их ждала неминуемая западня. Оставив беззащитных оленей в опасном положении, сильный к тому времени дух Мигурнока создал свою первую и любимейшую живую форму. Это был огромный чёрный волк, с силой медведя и скоростью барса. Именно этот волк и был охотником, добывающим пищу странникам. Именно этого волка позднее пытался убить Вугго. Такова была правда.

Осчастливив брата, Мигурнок надеялся на примирение, которое должно было вернуть их былую с Вугго дружбу, но этого не случилось. При первой же встрече, Вугго набросился на него и едва не растерзал на глазах у братьев.

– За что ты так к нему суров? – растерянно спросил Гальягуд.

– Ему не место рядом с нами! Он недостоин и крошечной доли вашего уважения! Он недостоин нашей любви!

– Почему же? – спросил Вуррн.

– Мигурнок – вредитель! Я окончательно убедился в этом, как только мы столкнулись с бедой! Вместо помощи он предлагает своё дрянное питьё, сбивая нас с толку!

– Можешь ли ты уверенно заявить о том, что пострадал по вине Мигурнока? – спросил Силгур.

– Уверенно – не могу! Но я уверен, что он вредитель!

– Сейчас я вижу только твою разбухшую до безобразия обиду, и меня это огорчает, –сказал Муниярд, – мы все имеем гордыню и неплохо с ней ладим, а твоя гордыня стала твоею же владычицей.

– Сейчас я не вижу в тебе любящего брата! – разгневался Вугго, – Твоя мудрость уступила отрицанию. Сегодня ты закрываешь глаза на безумные поступки брата, а завтра защищаемый тобою брат тебе же их безжалостно выколет!

– Такую расправу мне можешь учинить разве что только ты, но никак не Мигурнок, – засмеялся Муниярд.

Все братья оказались оппонентами Вугго в принципиально важном для него споре. Конфликт набирал новые обороты. Желая добиться своего, он втянул в пучину раздора всех, кроме Рарона. Братья не имели никакого отношения к его размолвке с Мигурноком, но каждый из них желал высказать свою точку зрения.