Культ праха

– Каждому живому существу, – сказал он, – посылаются испытания в достаточном количестве, дабы определить пределы его сущности. Никто и ничто не одерживает большего, чем столько, сколько сможет принять, но уловка заключается в том, что никому не ведомы пределы собственной сущности и никогда не будет известно, сколько испытаний отмеряно для тебя или того, кто для тебя дорог. Поэтому человек, именно человек, начинает выявлять собственные пределы самостоятельно и всегда ошибается. Например, женщина, которую ты любишь, однажды теряет веру в собственные силы, погибая под натиском сменяющих одно другое, а иногда и возвращающихся вновь и вновь суровых испытаний. Вера теряется в тот момент, когда внезапно пропадает понимание происходящего, и, главным образом, осознание собственной участи, а найти или придумать необходимое объяснение не представляется возможным.

– Со мной такого точно не бывало.

– А могло ли это случиться с той, кого ты любишь?

Руди растерялся. Невольно, он начал потихоньку соглашаться с тем, чего упорно не мог принять многие годы. Вспоминая последние месяцы и дни Авроры, ему пришлось признать, что всё то время он пренебрежительно относился к важным сигналам и подсказкам пережитых им событий, предпочитая не замечать того, что в скором будущем с чудовищной безжалостностью перевернуло его жизнь.

– Представим, что судьба отмерила ей двенадцать испытаний, – увлечённо объяснял Силгур, – десять из которых она преодолевала слишком дорогой и непомерной ценой. Раз за разом она, как ей казалось, окончательно теряла веру, но в самый жуткий момент всё менялось, и за ней оказывалась безоговорочная победа, к которой она не была готова. Триумф велик и прекрасен, но утверждение личной силы над чем-то одним, не означает, что сила присутствует во всём. Слабость никуда не исчезает. Рано или поздно, пока внимание всецело обращено в сторону силы, возникает противник, который эту слабость найдёт. И в случае твоей любимой, одиннадцатое испытание бросило ей жестокий вызов, послав против неё такого противника. Уязвлённая и разбитая, она встречает очередной вызов, вооружившись одной лишь уверенностью в то, что с ней осталась всепобеждающая сила. Как она сможет бороться, когда в её распоряжении лишь красивая иллюзия? Предпоследнее испытание всегда приходит к тому, кто почти уничтожен. Условия подталкивают человека к тому, чтобы он сдался и признал своё поражение. Многие, разум которых омрачён усталостью, неверием, а иногда искажённым эгоизмом, не оказывают ни малейшего сопротивления в бою, из которого они могли бы выйти победителями. Так, отрекшись от себя, своего прошлого, настоящего и будущего, они останавливаются в шаге от последнего испытания.

– Я бы тоже остановился. Одним испытанием больше, одним меньше. Если я не в силах бороться сейчас, зачем мучить себя ради того, чтобы снова бороться в будущем?

– В том-то и дело, что последним для неё, тебя и каждого, было бы испытание счастьем. Тот, кто принял поражение без борьбы, в самом скором времени вытесняется из жизни. Кто-то согласен уйти сам. Упрямых погоняют к смерти насильно. Им нет места в жизни, ибо они не готовы двигаться дальше. Они не способны больше излучать то, что от них требуется.

– А что от них требуется?

Силгур загадочно улыбнулся.

– То, на что они более не способны.

– Зачем определять пределы сущности? – терялся Руди, в попытке понять сложное.

– В этом есть необходимость, но нет смысла. Мы должны принять это, не задавая вопросов.

Старания Руди оказались тщетными. Как никогда, внимательно слушая Силгура, он практически ничего не понял.

– Твой мудрый ответ не находит во мне отклика. Я смотрю на Гаргонта – в нём пустота, но нет смерти.

И снова Силгур бросил в его сторону удивлённый взгляд, а после загадочно улыбнулся.

– Сдерживая свою неловкость, ты задал вопрос, беспокоясь не о бедном Гаргонте, а о той, чей образ неразрывно следует за тобой. Я дал тебе сложный, но честный ответ. Не лги мне и самому себе. Тебе безразличны Гаргонты. Напрасно. Они не могут умереть, но пустота их вечного существования куда страшнее и мучительнее смерти. Своей участью они даруют нам осознание того, насколько ценно всё, что мы получаем просто так, придя на этот свет ни с чем.

Вскоре Руди пришлось своими глазами увидеть, насколько Силгур был прав. В пределах Лальдируфф они проходили мимо немалого количества гиблых мест, но пристанище Гаргонтов оказалось самым ужасным.

Перед ним открылась пустая равнина, продуваемая суровыми ветрами попеременно со всех сторон. Земля под ногами была покрыта причудливыми узорами колючей изморози. Руди ожидал, что увидит хотя бы руины поселения Гаргонтов, но в том месте царила мёртвая пустота. Гаргонты для себя ничего не создали.