Культ солнца у древних славян

Оттого зачался наш белый свет —
От Святаго Духа Сагаофова;
Солнце красное от лица Божья,
Самого Христа царя небеснаго;
Млад-светел месяц от грудей Божьих;
Звезды цястыя от риз Божьих;
Утрення заря, заря всцерняя
От очей Божьих, Христа царя небеснаго…^{48}

Насколько мы можем судить, это астрономическое наблюдение было сделало нашими далекими предками до II тысячелетия до н. э., и с тех пор священный славянский текст о первоначалах Вселенной вместе с содержащимися в нем астрономическими знаниями бережно передавался из уст в уста вплоть до начала XX в.^{49} Об укорененности данной традиции свидетельствует и изображение дневного светила в виде человеческого лица и в одной из миниатюр Радзивилловской летописи. Таким образом, остатки прежних знаний в части наблюдения за дневным светилом, явно выходящие далеко за потребности обычного земледельческого календаря, встречаются нам в стихе о «Голубиной книге», былине о Волхе Всеславьевиче, «Слове о полку Игореве», памятниках новгородского искусства и народных пословицах и в своей совокупности однозначно доказывают правдивость известий мусульманских авторов о чрезвычайно высоком уровне астрономии у славян-язычников. Кроме того, следует отмстить, что известия Аль-Масуди о славянском храме — солнечной обсерватории и анонимного автора рукописи «Ахбар аз-Заман» («Мухтасар ал-аджаиб») никак не перекликаются друг с другом, что указывает на то, что пользовались они различными, независимыми друг от друга источниками, и уже это может служить доказательством объективности этих сведений о подлинном уровне развития знания у наших предков до их насильственной христианизации.

Понятно, что знание истинной причины солнечных затмений, а следовательно, способность их предсказывать и пользоваться этим обстоятельством в своих целях, всегда было достоянием достаточно узкого круга посвященных. Свое знание они зашифровали в мифологических символах, и хоть славянские волхвы и оставили ключ к их пониманию в тексте самих памятников, тем не менее для подавляющего большинства населения затмение происходило потому, что дракон действительно глотал солнце. Достаточно быстро этот общемировой образ проник в сказки, где какой-нибудь змей или Чудо-Юдо оказывалось похитителем небесных светил, спасаемых главным героем. По всей видимости, к дальнейшему развитию данного сюжета восходит и следующее представление, зафиксированное у западных славян: «У чехов есть поверье, что… солнце ведет постоянную войну со всемогущею Стригою, побеждает ее, но и само терпит от ран, ею наносимых, до тех пор, пока, по воле Божией, не сокрушит се»^{50}. Данное поверье интересно тем, что в нем противником дневного светила оказывается ведьма-стрига, что отсылает нас к семантическому полю представлений, связанных с отцом Дажьбога Сварогом. Как было показано в посвященном ему исследовании, именно с богом-кузнецом славянское мифологическое сознание связало победу патриархата над матриархатом, внешним символом которого стала победа Сварога над ведьмой, принявшей облик гигантской свиньи. В силу того, что бог солнца являлся сыном небесного кузнеца, как то было подчеркнуто славянским переводчиком Хроники Иоанна Малалы, противоборство с женским вредоносным началом было перенесено и на дневное светило.

Глава 2 СОЛНЦЕ И КАЛЕНДАРЬ

Установив на основе сопоставления сведений восточных авторов и данных духовной и материальной культуры весьма высокий уровень развития астрономических знаний у славян в древности, отдельные пережитки которых сохранялись вплоть до XIX в., мы вряд ли будем удивлены тем, что дневное светило было тесно связано с народным календарем.

Солнце и народный календарь

С принятием христианства окончание жатвы и встречу осени крестьяне на Руси приурочили к празднику Успения (15/28 августа). При этом в народе отмечали: «С Успения солнце засыпается», т. е. ночи становятся длиннее. С этого времени оно начинало греть землю все слабее и слабее, пока не наступал декабрь — новый поворотный момент солнечного календаря. Характеризуя этот зимний месяц, крестьяне говорили: «Декабрь солнцеворотом славен». Как свидетельствуют памятники письменности, первоначально декабрьский день солнцеворота в Древней Руси носил название Корочюн, под которым он впервые упомянут новгородской летописью в 1143 г. «Не есть ли, однако, «Корочюн», — задается вопросом Д. Святский, — день зимнего солнцестояния, фактически укорачивающего день до крайнего предела (для XII в. — 15 декабря), после чего начиналось его приращение. Такое понимание позволяло бы перевести текст 1-й Новгородской летописи следующим образом: «Стояла вся осень дождливой, от 15 августа (Успение) до 15 декабря (Корочюн — день зимнего солнцеворота)».