Культ свободы: этика и общество будущего

Первоначально война была основным занятием людей. Победы доставались тем, кто оказывался успешнее в использовании своих и природных возможностей, был лучше организован, больше опирался не на инстинкты, а на мозги. Работа разума привела к усложнению коллектива, разделению функций его членов, совершенствованию его организации. Но с ростом военной мощи происходит ее обессмысливание. Чем больше внешнее давление, тем сильнее потребность в организации и сложнее внутренняя структура – внешнее насилие как бы передается внутрь коллектива и в итоге уравновешивается там, потому что чем больше норм, тем меньше насилия – в сложной социальной модели сильнее роль личности и, следовательно, выраженнее потребность в справедливости, равноправии и честном договоре. Так рост насилия, через рост сложности коллектива, ведет к росту свободы, а война – к миру.

Но этот внешне логичный закон вовсе не является законом! На деле мы не видим никакой культурной "эволюции" – выживания этичных и вымирания диких – все живут одновременно, а если и конкурируют, то вовсе не в этике. Варвары разрушают цивилизации, беззаконие сменяет порядок, а за короткими периодами расцвета следуют века мракобесия. Более того. Всякая цивилизация, вкусив малейший глоток свободы, но не осознавшая ее хрупкости, расслабляется и разлагается. Стоит ей только расцвести в одном месте, как со всего мира сбегаются дикари и уничтожают все подчистую. Этика не гарантирует выживания. Она помогает организовать коллектив, но в прямом столкновении важную роль играют и другие вещи – численность, техническое превосходство, глупость полководцев и конечно героическая мораль – настрой и ярость бойцов. Что, однако, мы видим – что если коллективы рождаются и исчезают вместе со своими традиционными культурными оболочками, то этическое ядро – идеи свободы, сложившиеся в конкретные социальные модели и нормативные практики, имеют свойство не умирать до конца и частенько переходят от изнеженных побежденных к аскетичным победителям. Как бы крепок не был варвар, культура рано или поздно берет над ним верх. Дикарь всегда возвращается к нормам.

Еще менее захватывающе выглядит трансформация этики в социальные структуры. Сначала, с ростом количества норм и опыта взаимодействия, физическое принуждение ограничивалось все больше, а моральное из суеверного становилось более осмысленным. Если раньше жизнь коллектива регламентировалась жесткими и бессмысленными традициями, то потом – все более ясными и взаимоприемлемыми правилами. Придуманные правила не требовали такого жестокого наказания отступников и священного ужаса, какого требуют дурацкие традиции. Коллектив становился более управляемым, в нем как в остывающем котле, падало давление. Нормы делали поведение членов коллектива предсказуемым. Стало возможным все дальше заглядывать в будущее, планировать совместную деятельность. Росли уровни стабильности и доверия. Люди перестали воевать и принялись за работу. Нормы получили формальный вид и стали законами, оформились отношения собственности, право и суд. Возникли более продвинутые экономические модели, которые стимулировали производство и материальный прогресс. Производство и торговля подстегнули науку и искусство. Возник интернет и счастливая возможность писать книжки.

– Двигатель прогресса

В чем механизм движения? В смене норм. Нормы фиксируют существующий уровень насилия, но по мере накопления опыта и знаний и усложнения общества, появляется нужда в новых, более справедливых нормах, которые формируются исподволь, в противоречии со старыми. Новая норма – это идея о должном и лучшем, старая – та же идея, отжившая свой век. Противоречие как бы расщепляет этику надвое. Консервативная, реакционная, узкая этика – это наследие предыдущей необходимости. В узком смысле, правильно то, что соответствует норме. Как заведено испокон веков, никаких вольностей и самодурства. Но действуя только в узком смысле, люди никогда не могли бы найти более справедливые нормы, они застряли бы с теми, которые сложились на заре эволюции, случайно. Верность традициям, заветам предков и прочей архаике помогает для выживания, но абсолютно бесперспективно, ведь некоторые отклонения от норм, безусловно неправильные в узком смысле, вполне могут оказаться правильны в широком. Передовая, прогрессивная этика – это поиск нового и отказ от того насилия, которое фиксировалось традицией. Однако прогрессивная этика может привести к разрушению общества. Если традиционные нормы сдерживали какое-то насилие, более свободные вполне могут оказаться не способны на это. И тогда мораль разлагается и наступают темные времена.