Культ свободы: этика и общество будущего

Описанный механизм наверняка показался вам каким-то немеханичным. Так оно и есть. Противоречие между старым и новым – лишь следствие движения, но само движение не имеет определенного механизма. Любой механизм – это законосообразность, но какая законосообразность в желании нового, в идеях? Эволюция этики, культуры и прочих "способов работы мозга" – это свободное творчество, творчество ради творчества. Так, например, создается и новая организация, и новые орудия убийства. Только творчество. А творчество не может ничего гарантировать – не то что пользу, а даже результат! Творчество рождает свободу, а в чем практическая польза свободы для выживания? Или справедливости для производительности труда? Это только в курсе научного капитализма можно узнать, что рабский труд проигрывает свободному. В реальности рабский труд куда производительнее. Надо только найти нужные стимулы. Свобода не очень располагает к потоотделению. Взять тоталитарные и демократические режимы. Что успешнее в случае войны или необходимости рывка вперед? Для выживания в катастрофе? Но в чем же тогда причина движения? Только в том, что люди не хотят жить в рабстве. Просто не хотят и все. Это – единственное, что движет историю.

К сожалению, как отобразить графически этот процесс я не придумал. Возможно, имело бы смысл забежать вперед к нашим рисункам, но я и так забежал слишком далеко и в спешке пропустил пару важных аспектов процесса. Простите эту спешку, друзья мои, я чувствую что с каждым письмом мои мысли растекаются все шире, а строчки становятся длиннее.

4 Расширение коллектива

– Первые шаги к миру

Первый пропущенный аспект – рост размеров коллективов. Хоть борьба племен ни на миг не прекращалась, но несмотря на борьбу и хороший аппетит, люди размножались – победители поглощали проигравших и занимали освободившиеся территории. Поглощение происходило не только через поглотительный тракт – добытые в боях женщины, например, представляли собой не только питательную, но и жизненную ценность. Благодаря подобному накоплению разнообразной жизненной ценности, племена росли постепенно превращаясь в народы, что приводило к большим изменениям. И вне коллектива, и внутри его наблюдалась такая картина (рис. 1.4).

Вне коллектива происходил постепенный переход к мирному сосуществованию, который мы еще и сейчас кое-где можем наблюдать воочию. Большие коллективы трудно победить до конца. Во-1-х, их даже физически истребить затруднительно – кто-то да спасется, тем более что большой коллектив обитает на большой территории, которую нелегко взять под контроль. Во-2-х, большой враг требует таких же больших сил, но большой коллектив – сложная структура и управление. Много ошибок, разные мотивы и цели. В-3-х, большие коллективы менее мобильны, стремятся к оседлости, накопили много всякой всячины и им есть что терять. В общем – причин много, а результат один. Племена притирались друг к другу, воинственный каннибальский дух потихоньку испарялся, отношения налаживались, место врагов заняли соседи. Появилась возможность обрабатывать землю и строить храмы. Замаячила перспектива экономики.

Что касается земли, существует мнение, что это открытие земледелия привело к оседлости, миру и культуре. Однако то, что мы знаем о человеческой природе, заставляет предположить иную альтернативу. Открыть земледелие довольно трудно в условиях беспрерывной войны, сначала желательно обеспечить хоть какое-то подобие мира, хоть какое постоянное жизненное пространство, пусть временно. Главное, чтобы этого времени хватило на аграрные эксперименты. И как раз достаточно крупный коллектив может предоставить такую возможность. Чем он больше, тем меньше смысла кочевать, тем четче ограничена его территория, тем больше возможностей для наблюдения за почвой и растениями. Да и земледелие, в общем, уже не совсем насилие, а значит оно вторично по отношению к войне. Иными словами, это война должна дать дорогу земледелию, а никак не наоборот.

Что касается экономики, то мирное сосуществование предполагало постоянные контакты и взаимное влияние. Бессмысленное насилие и жестокость начали сдавать позиции, а нравы становились цивилизованнее и культурнее. Но ни о какой торговле, однако, как хотелось бы думать сторонникам всепобеждающего рынка, речи пока не шло. Рынок – тоже насилие, но в сравнении с войной он явно проигрывает. Так что, как и в случае земледелия, война должна отступить первой. И потому было еще не до рынка. Заботы были еще иные – лишь бы не было войны, она была слишком свежа в памяти. Для мира можно было и пожертвовать кое-чем, и так отдать, без всякого рынка. И потому вместо торговли появилась экономика, или скорее культура, подарков. Для начала обменивались самым ценным – женщинами, сочетались браками в знак мира и дружбы, укрепляли доверие и связи. Потом стали дарить подарки попроще, например, рабов – и тоже в знак уважения и дружбы.