Культ

– Потому что Трипольский меня терпеть не может. А я его, соответственно. На мой взгляд, он трепло, пустое место и бюрократ, в котором от ученого не больше, чем во мне, простите, от стриптизера. Знаете, кого он с собой взял? Двух своих аспирантов, трех лаборанток и только одного археолога, младшего научного сотрудника из нашего отдела. Всем потом премию выписали, кстати.

Аркадий Леонидович покивал понимающе.

– Вы вот сказали, что хотите писать про это так называемое капище. Поздно, батенька! Трипольский уже две статьи сочинил и монографию готовит. А знаете, почему монографию? Потому что открытие сделано экстраординарное, просто небывалое, если внимательно разобраться. Может перевернуть некоторые базовые представления, причем не в археологии или истории, а даже в палеонтологии.

– Удивительно, – заметил Аркадий Леонидович. – Такая находка – дело важное, но я не предполагал, что настолько. Ведь в Михайловской области довольно часто находили нечто подобное?

– Вот именно, в области. Все объекты, относящиеся к культуре неолита, обнаруживались южнее Михайловска, и никогда, ни единого раза ничего в этом роде не выкапывали на севере, в дельте Суми или на побережье. Сами сообразите почему или подсказать?

– Теряюсь в предположениях.

Сизых усмехнулся и блеснул глазами.

– Потому что шесть тысяч лет назад там было море. Собственно, на месте Северосумска море было еще в начале первого тысячелетия, а уж в эпоху неолита там и вовсе находилось морское дно и глубина водного покрова составляла не менее пятнадцати метров. Как по-вашему, мог кто-то устроить себе святилище под водой, да еще и разбросать там свои пожитки в виде керамики и орудий охоты?

– Маловероятно.

– А вот согласно выводам комиссии под руководством господина Трипольского так и было. Водолазы каменного века, не иначе.

Сизых фыркнул, извергнув из легких облако серого дыма, и закашлялся.

– На фоне этого тот факт, что объект обнаружен на глубине всего около трех метров, в то время как обычная глубина залегания неолитических построек не менее пяти метров, кажется сущим пустяком.

– А что насчет находок в раскопе?

– О, они подлинные, в этом нет сомнений. А почему нет, спросите вы? А я отвечу.

Вторая сигарета разгорелась с тихим потрескиванием.

– Потому что они из нашего музея. Когда девочки-лаборантки готовили помещение находок в хранилище и присваивали им инвентаризационные номера, я поинтересовался, что они заносят в реестр, ну, просто так, из чистого любопытства. Описание показалось мне очень знакомым. Я поднял архив, и выяснилось, что точно такие артефакты уже хранятся в наших запасниках, но под другими номерами. Идентичные, понимаете? Я проверил, на месте ли они.

Сизых сделал паузу и посмотрел на Аркадия Леонидовича, как сыщик из старого детектива, собравший всех действующих лиц в каминном зале и готовящийся объявить убийцу.

– И?.. – помог Аркадий Леонидович.

– И, как и следовало ожидать, их не было. Кто-то просто извлек несколько единиц хранения, а потом благополучно нашел их в пресловутом раскопе. Кто-то, кто не боится проверок и контролирующих органов. И сотрудников своих ни в грош не ставит.

– Я слышал, что к вам приезжали мои коллеги из Петербурга, независимые эксперты. Даже радиоуглеродный анализ камней проводили…

– Ой, не будьте наивным, – скривился Сизых. – По этим местам проходил ледник. Знаете, сколько таких валунов лежит в окрестных лесах? Нехитрое дело собрать пару десятков штук, засунуть в яму – и любой анализ покажет, что этим камням несколько тысяч лет. А комиссия – да, приезжала. Только они ничего не исследовали. Их Трипольский увел к себе в кабинет, они там посидели с ним час или полтора, а потом вместе уехали. Вот и все. И еще: музей у нас не так чтобы очень большой, места для экспозиции не хватает, так что давно уже назрело открытие филиала. Город этот вопрос рассматривал уже лет пять, и никто особо ни на что не рассчитывал. А на прошлой неделе – раз! – и в попечительский совет вступает жена нашего губернатора, музей получает прекрасное помещение, недалеко отсюда, на юге, и средства из бюджета на организацию филиала. Так-то вот.

Повисло молчание. По улице проехала, воя сиреной, карета «Скорой помощи».